class="p1">— Те же основы правосудия, что в этом фильме, закладываются у нас на глазах, — ответил Джефф. — В некоторых штатах часть преступников больше не выпускают условно-досрочно из-за того, что не так давно разработанные алгоритмы подсчитали, что определенная их часть с довольно высокой долей вероятности совершит рецидив в течение следующих трех лет.
— А что если кто-то из них не совершил бы рецидива? — спрашивает Син раздраженно.
— Не повезло, — пожимает плечами Джефф.
— Неужели этим людям напрочь отказано в шансе доказать, что они не повторят ошибку? — спрашивает Син в недоумении.
— Н-да, в нашем новом мире возможностями и шансами приходится жертвовать в пользу вероятностей. Никогда прежде твое будущее настолько не зависело от твоего прошлого, как теперь, ведь твое будущее просчитывается на основании твоего прошлого.
— И они при этом постоянно заявляют, что используют обезличенные данные.
— Еще несколько лет назад было доказано, что даже на основе обезличенных данных можно установить конкретную личность, — объясняет Джефф. — Особенно если скомбинировать разные наборы данных. Наше поведение в интернете, данные сотового, детали поездок и покупок, взятые вместе, складываются в уникальный портрет.
— Выходит, они нагло врут, когда заявляют, что анонимизируют их. И большинство пользователей попадает в ловушку.
— И да, и нет. Они собирают данные анонимно, но кто-то в длинной цепи обработки данных может играючи вычислить тебя. И выявить закономерности твоего поведения и создать прогноз.
— Значит, они могут заглянуть в мое будущее и узнать, чего мне там захочется?
— Не на все сто, но зачастую с довольно высокой вероятностью. Они даже знают, насколько легко или трудно ты поддаешься внушению в определенных сферах.
Син вытягивает губы в трубочку.
— Я бы не сказала, что это так хорошо работает. В интернете я постоянно вижу рекламу всякой ерунды, которая меня не интересует.
Она имеет в виду оплаченные объявления о всевозможных диетах, которыми в последнее время снова заполнены сайты, на которые она заходит. При этом ей они совершенно не интересны.
— Ты видишь ее, потому что система работает очень хорошо, — возражает Джефф. — Если рекламодатель постоянно будет совать тебе под нос нужные товары, то тебе сделается жутко. Ты почувствуешь слежку и контроль. Это называется фактором страха. Чтобы избежать его, они размещают там и тут случайные объявления. И вот ты уверена, как ты только что призналась, что ты для них непроницаема, и тем легче попадаешься им на удочку.
Син вздрагивает.
— Но ведь это ужасно!
Джефф закатывает глаза.
— Да брось ты. По мне так пусть бы вымели весь ненужный информационный мусор. Ведь какая получается экономия времени, когда получаешь ровно то, что тебе на самом деле нужно.
У поколения Джеффа просто совсем иной подход к средствам массовой коммуникации. Такой же, как у ее дочери. Или, может быть, это Син не слишком интересуется тенденциями? Откуда берется ее упрямое неприятие всех технических новинок последних лет? На ум приходят слова Зеро. Как он там выразился? «Они приводят тебе троянских коней, обещают информацию, друзей… любовь, успех…»
Она поворачивается, чтобы уйти. Но Джеффа в его порыве не сдержать.
— Подожди, давай я тебе быстренько настрою распознавание лиц.
Син не успевает его остановить, и он уже вовсю тычет пальцем в экран ее смартфона.
— Вот! Опробуй очки, просто когда поедешь домой на метро. Видеоруководство покажет тебе как.
— Честно говоря, мне совсем не интересно.
Она закидывает очки в сумочку и прощается с Джеффом и Чарли. От всех этих разъяснений у нее кругом идет голова.
* * *
Син нравится строить догадки о незнакомых ей людях. Сидя в автобусе или в метро, она пытается угадать, кем они работают, какое у них прошлое, какие желания, какие семьи. Разумеется, она не знает, насколько близка к истине, но это для нее не повод не доверять интуиции.
Очки в ее сумочке — искушение проверить, насколько хорошо она на самом деле угадывает.
Она запускает руку в сумочку, нащупывает очки, медлит. Извлекает их, теребит в руках. Надевает. Никто не обращает на нее внимания.
За пару минут Син разбирается, как пользоваться этой штуковиной. Управление осуществляется голосом, подмигиванием, движениями головы и прикосновениями к дужкам. Информацию она теперь видит на линзах вместо сенсорного экрана, полупрозрачные объекты парят перед ней, словно призраки, и при этом у нее свободны руки. Удобно.
Она пристально смотрит на сидящего напротив человека и включает распознавание лиц. Через пару секунд рядом с головой мужчины повисают многочисленные строки и символы. Имя, возраст, место жительства. Син оглядывается по сторонам и тихонечко чертыхается. «Интернет знает каждого в этом автобусе! Я знаю каждого в этом автобусе».
Она останавливает взгляд на одном из множества лиц — автоматический трекинг глаз устройства понимает, на ком именно — и шепчет:
— Очки, идентифицировать.
Через пару секунд она узнает кое-что о Пауле Фергюсон, замужней домохозяйке и матери троих детей, проживающей в Тоттенхеме, тридцати пяти лет от роду. Можно узнать и больше, но для этого придется создать аккаунт и заплатить разработчику. Она берется за молодого человека с раста-косичками и свисающими из ушей проводами. Взмахом ресниц она узнает, что этот двадцатитрехлетний датчанин — студент Лондонской школы экономики и что сейчас он слушает Вагнера. Такого она ни за что не предположила бы, признается она себе.
Все еще с легким отвращением или даже боязнью она начинает разделять восторг Джеффа. Воодушевление затмевает голос совести. До пересадки в метро она просматривает еще двенадцать человек. Ее догадки не так уж фантастичны, приходит она к выводу. Реальность — или то, что под ее видом ей втирают очки — зачастую тоже не менее удивительна.
Идя по станции метро, она продолжает вести наблюдение. Навстречу ей идет женщина примерно ее возраста. Очки показывают стандартный набор информации и фотографии. И кое-что еще. Газетные сообщения пятнадцатилетней давности рассказывают о страшном нападении и ранениях, с которыми она поступила в больницу. «…жестокое преступление…» — выхватывает Син из одного из старых заголовков. «…потеряла одну ногу… ранний выход на пенсию…».
Да, женщина прихрамывает, замечает про себя Син и тут же, испугавшись, отводит от нее взгляд. Сам собой напрашивается вопрос: сколько очков на лицах идущих ей навстречу людей умеют то же, что и ее пара? Кто сейчас поступает с ней точно так же, как она поступила с пассажирами автобуса и прохожими в метро? Кто сейчас в прямом эфире транслирует ее изображение в интернет? И Син, как обухом по голове, бьет мысль, что тысячи глаз прямо сейчас рассматривают ее.
Она украдкой оглядывает свой образ в стекле рекламной витрины. Выпрямляет спину. Поднимает голову.
