Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 169
«капитуляции» Григория Евсеевича), «…Зиновьев, председатель Совета, имел вид чрезвычайно самоуверенный. Тщательно выбритый, бледный, с несколько одутловатым лицом, густой курчавой шевелюрой и серо-голубыми глазами, он просто чувствовал себя на своем месте на вершине власти, будучи самым старым соратником Ленина в ЦК; однако от него исходило также ощущение дряблости и скрытой неуверенности. За границей он пользовался жуткой репутацией террориста, и я сказал ему об этом. “Разумеется, – усмехнулся он, – наши плебейские методы борьбы им не нравятся”. И намекнул на последних представителей консульского корпуса, которые выступали в защиту заложников и которых он послал подальше: “А если бы расстреляли нас, эти господа были бы очень довольны, не так ли?” Разговор перешел к настроениям масс в странах Запада. Я сказал, что назревают крупные события, но слишком медленно, при общем бессилии и несознательности, и что во Франции, совершенно определенно, еще долго можно не ждать революционного подъема. Зиновьев улыбнулся с видом благожелательного превосходства: “Видно, что вы не марксист. История не может остановиться на полпути”»[67].
30 мая в Полевой штаб РВСР прислали требование на боевой полк для снятия с Восточного фронта «Главком Вацетис» и «член Совета обороны Сталин»[68]. Следует заметить, что Иосиф Виссарионович и Иоаким Иоакимович ненавидели друг друга по меньшей мере с зимы 1918/19 г., однако при всей нелюбви друг к другу, при всем недоверии Сталина к Вацетису совместной работы конфликты не отменяли.
30 же мая В.И. Ленин и Феликс Эдмундович Дзержинский, председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии, член ЦК РКП(б), кандидат в члены Оргбюро ЦК и де-факто один из лидеров этого органа после смерти в марте 1919 года Якова Михайловича Свердлова, выпустили в «Петроградской правде»[69] обращение, в котором писали: «Наступление белогвардейцев на Петербург с очевидностью доказало, что во всей прифронтовой полосе, в каждом крупном городе широко развиты организации шпионажа, предательства, взрывы мостов, устройства восстаний в тылу, убийств коммунистов и выдающихся членов рабочих организаций. Все должны быть на посту. Везде удвоить бдительность, обдумать и провести самым строгим образом ряд мер по выслеживанию шпионов и белых заговорщиков и по поимке их. […] Каждый пусть будет на сторожевом посту – в непрерывной, по-военному организованной связи с комитетами партии, с ЧК, с надежнейшими и опытнейшими товарищами из советских работников…»[70] 31 мая данное воззвание с заголовком «Берегитесь шпионов!» перепечатал Центральный орган партии большевиков – газета «Правда»[71]. 1 июня вслед за В.И. Лениным листовку «Берегись шпионов!» составил и растиражировал политотдел 7‐й армии[72]. Как видим, вождь мировой революции давал сто очков вперед по части подозрительности и Зиновьеву, и Сталину, и более скромным большевистским организаторам в армии.
Наращивая «массовидность»[73] (термин 1918 г.) красного террора, В.И. Ленин не забывал поддерживать строгий баланс между соратниками. В частности, он не чинил препятствий командированию в Петроград представителя Л.Д. Троцкого. Что характерно, выбор последнего пал на ненавистного И.В. Сталину члена РВСР, соратника Свердлова, а затем и Троцкого Алексея Ивановича Окулова, в 1919 г. засыпавшего в качестве члена Реввоенсовета Западного фронта вождя мировой революции жалобами на организаторов обороны Северной столицы.
В конце мая 1919 г., получив очередной окуловский доклад, В.И. Ленин запросил И.В. Сталина, верно ли, что командующий 7‐й армией был превращен в адъютанта Г.Е. Зиновьева, оторван от своего штаба, чем наносится «…вред делу, усиливаются хаос и паника»[74]. На этом запросы вождя не закончились, не позднее 2 июня В.И. Ленин телеграфировал И.В. Сталину: «Окулов указывает на оторванность 7‐й армии от Реввоенсовета Западного фронта, что вносит путаницу и снимает ответственность с работников фронта, лишает их энергии в работе. Петроградский округ (военно-окружной комиссариат. – С.В.), подчиненный Зап[адному] фронту, все свои запасы дает 7‐й армии, не предоставляя их фронту и для остальных армий. […] Окулов предлагает либо полное подчинение 7‐й армии фронтовому командованию, либо выделение ее на особое положение с прямым подчинением Ставке (в данном случае, судя по всему, не Полевому штабу, но Главнокомандующему и члену РВСР при нем. – С.В.).
Зная постоянную склонность Питера к самостийности, думаю, что Вы должны помочь реввоенсовету фронта объединить все армии. Необходимо позаботиться и о других западных армиях, не только о 7‐й. Сообщите, что Вы сделаете.
Надо, чтобы конфликт с Окуловым не разросся. Обдумайте хорошенько, ибо просто отозвать его нельзя [курсив наш. – С.В.].
Сегодня узнал о переходе к врагу еще одного питерского полка и об отказе наступать двух полков. Надо усилить надзор и влияние рабочих»[75].
Что из этого следует? – А.И. Окулов, который активно действовал в качестве представителя Я.М. Свердлова и Л.Д. Троцкого в 1918 г. в Царицыне, доводя до белого каления Сергея Константиновича Минина, Климента Ефремовича Ворошилова и других организаторов обороны города, «большевиков невчерашнего дня», был перекинут в 1919 г. в Петроград для отстаивания интересов Л.Д. Троцкого на Западном фронте, и в частности в 7‐й армии, и объективного информирования вождей мировой революции и Красной армии о сталинско-зиновьевских действиях. Ленин неуклонно поддерживал баланс между Троцким и Сталиным, оставляя себе роль суперорбитра, а по сути – «третьего ликующего». Здесь ничего нового не было, однако теперь во всячески раздуваемый Лениным конфликт Сталина и Троцкого оказался втянут и Зиновьев.
2 июня И.В. Сталин отправил вождю телеграмму: «Командарм[-7] пробудет в Питере еще дней пять: это необходимо для дела, это признано всеми вплоть до Главкома. Карикатурные изображения отношения командарма к Зиновьеву – гнусная сплетня мелких карьеристов, разъезжающих в шикарных вагонах, чуждых делу фронта, способных лишь на мелкую болтовню. Считаю своим долгом констатировать, что Зиновьев своими ежедневными разъездами по фронту [делает] несравненно большее для укрепления фронта, чем наши немощные военные своими стратегическими благоглупостями»[76].
Что главное для нас в этом послании? – Тот факт, что, вопреки заявлениям Л.Д. Троцкого в его бессмертных воспоминаниях и основанным на них историографическим штампам, Г.Е. Зиновьев организовывал оборону Петрограда вполне деятельно и потому направление на защиту колыбели революции то И.В. Сталина, то Л.Д. Троцкого не было попыткой его фактической замены в политическом и военном руководстве Петрограда и 7‐й армии.
В начале июня 1919 г. получивший поддержку ЦК РКП(б) в лице И.В. Сталина Г.Е. Зиновьев направил В.И. Ленину письмо с обоснованием необходимости удержания Петрограда. Зиновьев оценивал возможное падение колыбели революции как «на 30 % общее поражение»[77], но Ленин его опасения явно не разделял[78].
В мае – июне 1919 г. в руководстве Красной армии обострился и без того серьезный конфликт между Главнокомандующим всеми вооруженными силами Республики И.И. Вацетисом, с одной стороны, и командующим войсками Восточного фронта Сергеем Сергеевичем Каменевым – с другой. Каменева поддержал находившийся с ним в прекрасных рабочих и личных отношениях старый большевик Сергей Иванович Гусев, Вацетиса – Троцкий, сумевший весной 1919 г. наладить взаимоотношения с Главкомом. Гусев апеллировал к авторитету Ленина, который поддержал своего давнего товарища по созданию «партии нового типа». На заседании ЦК РКП(б) 3–4 июля был нанесен мощный удар по Л.Д. Троцкому и его группировке.
4 июня находившийся в это
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 169
