— Слушаюсь, хозяин! — гаркнул тот, и стремглав выбежал из холла.
— Тю, яблочки, — фыркнула Любаша. — Нашёл, чем нас кормить! Тоже мне, гостеприимный какой сыскался. Борщ давай! Да чтоб мясца побольше в нём было. Пусть не сгрызу, так хоть немного пожмакаю.
— И картошечку с грибочками, да на маслице сливочном, лучком зелёненьким приправленную. — мечтательно выдавила Сима, сглатывая слюну.
— Да, — тут же подхватила Люба, — И маринованных грибочков под студёную водочку.
— Молча-а-а-ать! — не выдержал Кощей, заорав на весь замок.
Не ожидавши столь громогласного крика, бабки непроизвольно присели.
— Ну, яблочко, так яблочко! Чего так завёлся-то? — пожимая сухенькими плечами, пробормотала Симка.
Не успели старушки опомниться, как в холл вбежал запыхавшийся Кузьма, держа в своих огромных ручищах небольшие спелые яблочки.
— Нате! — Сунул в руки притихшим бабкам по три красных плода.
— Ешьте! — приказал Кощей.
Женщинам ничего более не оставалось, кроме как начать жевать.
— Кузьма, проследи, как доедят, отправь их на кухню. Ужин должен быть готов через три часа. Ну а я, — зевнув пробормотал мужчина, — пошёл спать. Что-то умаялся с дороги.
И Кощей, довольно бодрым шагом засеменил вверх по лестнице, оставляя позади себя опешивших старушек, грызущих яблоки.
— Ишь, нервный какой. И чего было так орать? — пожимая плечами, изумилась Любаша, догрызая последнее яблочко, и оглядывая полочки с грязными мутными банками.
— Жену ему надо! Да помоложе, да посочнее, чтоб его в ежовых рукавицах держала. — ответила ей Сима, выкалупывая семечки из яблока и забрасывая их себе в рот.
Затем, оглядевшись по сторонам, презрительно произнесла:
— Фу, срамота!
— Ой, и не говори, как в свинарнике. Устроили из кухни помойку.
— Кузька, а ну, зови сюда служанок! — гаркнула Любаша, притопнув ногой.
Слуга, сорвавшись с места, стремглав вылетел из кухни, громко хлопнув дубовой дверью.
— Ну, что Любка, ты у нас повар, тебе и рулить на кухне. Ну а я на подхвате буду. Давай чтоли обживаться.
— Ох, Симка, тут же сперва убраться надо, прежде чем за котелки хвататься. Тут только грязь год отскабливать надо.
— А вот сейчас служанки придут, мы их и заставим. — стоило только закончить фразу, как в кухню вошёл Кузя, ведя за собой низенькую щуплую девушку в оборванном платье.
— Ой, убогая! — хватаясь за голову, сокрушалась Сима.
— И в чём только дух держится! — вторила ей Любаша. — И как же звать тебя, милая?
— Настенька. — потупив взор тихо проблеяла эта тщедушная.
— Настька, значит. — кивнула Сима, оглядывая девушку с головы до ног. — А ну-ка, милая, ответь, ты когда в последний раз ела?
Девушка, опустила глаза и тихо-тихо ответила:
— Так хозяин разрешает питаться только тем, что остаётся с его стола. А ест он раз в два дня. А в этот раз уже третий день доходит, так как он по делам в город отлучался.
— Вот душегуб проклятущий! Изувер!
— Да так же голодом заморить можно! — возмущённо качала головой Люба. — Не бойся, чахлая, теперь-то мы тебя откормим.
— Давай знакомиться. Я Серафима Сергеевна, а эта милая старуха — Любовь Васильевна.
— Ну что, девчонки, приступим? Кузьма, неси воды, да побольше. Будем красоту наводить.
— Настька, сымай шторы с окон да сожги их, а то поди блохи в них завелись.
— Симка, на тебе печь. Ты из неё всю золу выгреби, а я ревизией займусь. Нужно же мне знать, что из продуктов имеется.
— Вот ты умная! — возмутилась Сима, уперев руки в бока. — Нам, значит всю грязную работу, а тебе только продукты подсчитывай. Нет, милая подруга, берись ка ты за посуду, нечего отлынивать. А ревизию, потом вместе проведём.
Любаша, хмыкнув, не стала возмущаться, а взялась за работу.
Около часа трудились женщины: окно вымыли, шторы заменили, печь побелили, посуду помыли, полы отскребли. Кузьма только успевал воду подносить. Благо во дворе добротный колодец стоит. И совсем скоро кухня засияла.
— Да, не моя, конечно, кухонька, но работать можно. — удручённо проговорила Люба, принимаясь за разбор продуктов.
Рядом с кухонной дверью обнаружилась кладовая, в которой хранились крупы, сыр, вяленое мясо да овощи с фруктами. А ещё Кузьма показал небольшой винный погреб с огромными бочками различных напитков от кваса до разнообразных вин..
— Живём, подруга! — радостно всплеснула руками Серафима. — Настька, неси кружки.
— Что вы, это же господское! — глаза служанки лихорадочно забегали.
— Не боись, девочка, он ничего не узнает. — успокаивала её Люба, допивая первую кружку.
— Ох, что будет! Что будет! — причитала Настенька, впервые пробуя терпкий напиток.
Спустя пару часов довольные да разрумянившиеся, уставшие женщины дружно уснули за столом. Они не знали, что на все напитки наложено заклинание крепкого сна.
Глава 4
Кухня.
Утро встретило женщин на том же месте, где они вчера и уснули.
— О-о-о. — протянула Сима, потирая затёкшую шею. — Моя голова!
— Пи-и-ить. — вторила Люба, шаря рукой по столу.
— Мы все умрём! Он нас всех убьёт! — причитала Настя.
— Россола мне, рассола.
— Аспиринчику бы сюда. — чуть пошатываясь двигаясь Люба в сторону кадки с водой. — Сроду бы не подумала, что от кваса будет такое похмелье…
— Ой, Любаша! — воскликнула Сима, уставившись на подругу и не поверив своим глазам. — Ты гляди, какой ты стала-то. Бровки домиком, губки бантиком, попка орешком, волосы шёлком по спине стелются. А походка, походка-то…
Женщина остановилась и резко развернулась в сторону своей подруги, во все глаза уставившись на неё.
— Ох, Симочка, а ты на себя-то погляди, — восхищённо выдохнула она. — Ты ж уже не плешивая, посмотри, какой бурьян на голове. — Ой, а у меня-то однако зубы выросли. — она продемонстрировала ряд ровных белых зубов.
— Чудеса! — выдохнула Сима, медленно поднимаясь из-за стола.
— Да, какие же это чудеса? Это всё просто молодильные яблочки из сада хозяина, — хмыкнула Настя, резво убирая кружки со стола и тут же принимаясь их тщательно мыть.
Подруги молча переглянулись и тут же восторженно охая, принялись ощупывать свои новоприобретённые фигуры.
— Наська, а зеркало есть? — полюбопытствовала Сима, любовно оглаживая свою пятую точку.
— Так в холле же, — ответила девушка и махнула рукой, предлагая следовать за ней.
