- Эй, ты чего? – Алекс грубо берет меня за руку и тащит в темный угол за горшки с пальмами. – Не говори мне только, что ты ничего не знала? Боже, да ты из тех наивных дурочек, которые думают, что станут теми самыми – особенными и единственными?
Ничего не отвечаю ей. Слезы градом текут по щекам к подбородку, ручейками стекают по шее в ложбинку между грудей. Невыносимо грустно и больно. Отчаянно хлюпаю носом, пытаясь прийти в себя.
На самом деле я думала, что у меня есть время, разобраться в наших отношениях и наладить отношения с Ахмедом. В Брянске я почувствовала, что не безразлична ему, Аль-Мактум испытывал нечто большее, чем простое вожделение.
Алекс вздыхает, оглядывается по сторонам, будто кого-то боится.
- Хватит плакать, потом проблем не оберёшься. Хочешь дореветься до такой степени, чтобы он вообще перестал на тебя обращать внимание? – Алекс трясёт меня, удерживая за плечи.
- Где связь?
- Ты совсем дурная. – девушка закатывает глаза, приподнимая брови. – Ты здесь зачем? Чтобы развлекать и ублажать его, а не трепать нервы. Теперь подумай, как быстро он спишет тебя со счетов, если ты будешь капризничать и плакать? Ты должна всегда и везде улыбаться, если хочешь получить свои бабки.
С этими словами Алекс расплывается в улыбке на миллион, демонстрируя идеальные белые зубы. Девушка преображается, она очень красива. Буквально сияет. Она умеет правильно улыбаться.
На ее фоне я маленький и гадкий утёнок.
- Ты давно здесь? – вытираю слезы, но меня все еще продолжает трясти.
- Два года. – замечаю грусть в ее глазах. При встрече с Алекс, я невольно негативно отнеслась к ее перегару, но сейчас мне так сильно хотелось выпить, чтобы притупить внутреннюю раздирающую боль. За два года пребывания здесь, спиться – не грех. – Давай, я лучше покажу тебе тут все.
Соглашаюсь.
Мы выходим из тени и идём к крылу, где живут все девушки, и где буду жить я после того, как моя комната будет готова.
- Можешь не переживать, здесь не общежитие, ты мало с кем будешь встречаться постоянно. Исключения мастер-классы и занятия. Терпеть их не могу, но ходить приходиться. Абда очень следит за этим, а то вдруг мы не сможем качественно ублажать ее мальчиков. Поэтому уроки горлового минета и соблазнительных танцев регулярны. – Алекс проводит маленькую экскурсию.
- А кто такая Абда? – это немного отвлекает меня, позволяет познакомиться с моей новой жизнью.
- Няня Эмиров. Когда они выросли, ей поручили смотреть и обучать женщин. Ты разве не знакома с ней?
- Нет. А должна? – Алекс останавливается и странно смотрит на меня, немного наклонив голову в сторону.
- А где ты вообще сейчас живешь? – девушка явно удивлена и оглядывает меня по новому. – Я тебя не видела совсем до этого в этом крыле...
- В покоях Ахмеда. Моя комната не готова еще. – только сказав это и увидев реакцию, я прикусила язык, осознав что этого говорить не стоило. Я вижу ее в первый раз и не могу доверять.
По вытянувшемуся лицу девушки понимаю, что она немного шокирована. Она молчит минуту, обдумывая это, после чего, немного растягивая слова, говорит:
- Лучше больше не говори никому об этом…
Мне очень хочется узнать у нее почему, что ее так удивило. Чувствую, что мой случай немного выбивается из общей практики. Но пока не понимаю, чем именно, не зная традиций и обычаи. Это маленькая ниточка, за которую нужно ухватиться.
Не задаю волнующий меня вопрос, потому что по другую сторону коридора показываются две молодые девушки и тучная женщина в возрасте с очень жестоким взглядом.
Алекс становится передо мной, немного закрывая обзор.
- Ас-саля́му але́йкум! – у женщины даже голос мужской. Она смотрит на Алекс, осуждающе поджав губы, потом на меня, хмурясь. – Что Вы тут ходите без толку?
- Нам уже погулять нельзя? – Алекс скрещивает воинственно руки перед собой, бросая женщине вызов. Та цокает языком, готовясь уничтожить нас физически. Сразу становится понятно, что женщины друг друга терпеть не могут.
Вперед выходит красивая девушка в длинном, легком платье в пол. Тонкий розовый шёлк органично струится по ее фигуре, оставляя загадкой ее формы. Рыжие волосы собраны в хвост ярко-красной лентой.
Она примирительно поднимает вверх изящную руку с красным маникюром. На лице играет милая улыбка. Девушка очень красива. У нее такая гордая осанка, стать. Наверное, среди наложниц Амира – она фаворитка.
Девушка безупречно говорит на арабском мелодичным голосом. Женщина прислушивается к ней, что-то отвечает в ответ, ее речь больше напоминает лай. После чего девушка смотрит на меня, подмигивает и что-то спрашивает. По ее лицу я понимаю, что вопрос адресован мне.
- Госпожа Джанна говорит, что рада видеть тебя в наших стенах. Она спрашивает твоё имя и откуда ты. – переводит на английский женщина.
Я выхожу из-за спины Алекс, становясь напротив рыжеволосой девушки и с интересом рассматриваю ее. Госпожа… Может быть она сестра Ахмеда или жена Амира? Нет, точно не сестра, нет этих зелёных, бездонных глаз – их семейной черты.
- Меня зовут Виктория. – на плохом арабском отвечаю ей, желая продемонстрировать то, чему я научилась за это время. Я плохо понимаю по арабски, пока могу только говорить заученные фразы.– Я из России. Пока только учусь говорить на арабском. А как зовут Вас?
Мое поведение видимо кажется женщине дерзким, потому что она поджимает губы и краснеет. Алекс позади громко вздыхает. Видимо только я не понимаю чего-то.
- Меня зовут Джанна. – представляется она и улыбается мне. Остальные слова я не разбираю, только имя «Амир». Но мне становится и неинтересно дальше. Ее имя раздается эхом в моей голове, множится и раздирает сознание.
Джанна. Джанна. Джанна…
Именно это имя назвала Алекс, когда говорила о невесте Аль-Мактума. Поэтому и госпожа.
Я осматриваю ее уже другими глазами, сравниваю неосознанно со мной. Пытаюсь понять, что она представляет собой.
Джанна мила и изящна. И это раздражает меня. Мне хотелось бы, чтобы она была страшной стервой, так бы мне было проще ее ненавидеть. Но она по всем параметрам очаровательна. Не зря Ахмед влюбился в нее. Красивее девушки я не видела. Просто пламя пустыни, красное солнце…
Женщина что-то говорит Джанне, лицо у нее становится немного печальное, она продолжает неприятно поджимать губы. Из сказанного я разбираю только «Виктория», «девушка», «Ахмед». Предмет сказанного становится очевидным, интуитивно догадываюсь о чем она.
Джанна тоже меняется в лице. Улыбка медленно сползает с лица, она становится растерянной, даже шокированной. Она сглатывает и смотрит на меня уже тоже по другому, в глазах застывают слезы и скрытая боль, хорошо знакомая мне.
Приятно осознавать, что она не знала о моем существовании. Значит, Ахмед не так уж и уважает ее, раз забыл сказать о том, что обзавёлся наложницей.
