Он качает головой, словно я предлагаю что-то очень, очень неправильное. Но не отодвигается. Наоборот Антон становится ближе, тянется губами к моим губам. Опаляет их твердым, но в то же время таким нежным прикосновением.
Этот мужчина хорош во всем и в поцелуях тоже. Странно было бы предполагать другое. Или я уже просто каждый его жест воспринимаю с восторгом?.. Ведь он не делает каких-то изощренных движений своим ртом. Мы скорее похожи на юную парочку, которая целуется если не впервые в жизни, то явно не в тысячный раз. Мм, интересно, у него было много женщин?
Впрочем, в неопытности его подозревать причин нет. Он просто обращается со мной осторожно. Может быть, до конца сомневается в своем поступке.
А я, хоть и тоже уже не студентка, отвечаю ему с большим трепетом. Волнуюсь, но стараюсь себя убедить, что мы взрослые люди и не нужно принимать поцелуй глубоко к сердцу. Но, кажется, все равно принимаю…
- Ты должна поесть, - он отрывается от меня.
Даже сразу не понимаю смысл слов. Голова еще кружится от его нежных ласк.
- Да, конечно.
Он удовлетворенно кивает.
- Умница. Еще не хватало тебе недоедать. И так недосыпаешь.
Я почему-то хихикаю от этой фразы.
- Со мной порядок. Я ведь не ребенок.
Даю ему намек, чтобы не сильно осторожничал со мной? Ух, у меня совсем едет крыша.
- Я это уже заметил.
Он облизывает основание своей нижней губы. Жест едва уловимый. Но я его вижу, и по низу живота проходится пульс. Вот и как тут есть? Хотя аппетит, на удивление, разыгрывается и я с жадность набрасываюсь на мясо.
За этим ужином мы не так много говорим, как обычно. Антон не травит профессиональные байки. Я не спрашиваю его о тонкостях проведенных им дел. Мы даже мало обсуждаем погоду.
Насытившись, поднимаемся с места. Мужчина пропускает меня вперед. Но когда мы выходим из зоны со столиками на тротуар, берет меня за руку. Мы еще никогда так не гуляли… Он плотно соприкасает наши ладони и переплетает пальцы. Я делаю глубокий вдох.
- Жаль, мы не встретились при других обстоятельствах, - говорю еле слышно, когда мы минут пятнадцать молча идем по аллее.
- И с другим персонажем мужского пола. Не проблемным, - хмыкает он.
Почему-то мне кажется, он имеет в виду не только опасность из-за работы. Но я и представить не могу, что еще. У него явно нет никаких больших недостатков. За три недели общения я бы заметила.
- Нет, - машу головой, - мы - это именно мы. В этом вся суть. Если вообще можно понять, что я сейчас сказала.
Мы хохочем, и этот звук топим в поцелуе. Он уже более уверенный и жадный. Дающий понять, что прогулка окончена и нам просто жизненно необходимо уединиться.
- Мне бы лучше отправить тебя домой, - хрипло говорит он у самого подъезда и убирает выбившиеся прядки волос от моего лица, - но я не могу.
Щурюсь.
- Вообще-то, ты не можешь не пустить меня в квартиру моей семьи, - говорю несерьезно.
- Вообще-то, - он приподнимает брови, но за шутливостью не может скрыть нетерпеливый огонь в глазах, - я ее снял. Имею полное право быть там один. Но не хочу…
Боже, мы снова целуемся. Я не понимала раньше значение слова страсть. Сейчас я ощущаю ее в полной мере.
Но это не чистая физика. Меня тянет к нему и душой. И я ничего не могу с этим поделать.
- Я тоже не хочу, чтобы ты был один.
На улице сумрачно, однако соседи еще снуют туда-сюда у дома. Так что мы в быстром темпе скрываемся в старой квартирке. Нас обоих охватывает какой-то шальной восторг.
Я чувствую его и от Антона. Мужчина явно не такой, каким я видела его раньше. Его то и дело охватывает дрожь, темные глаза блестят. А немногочисленные фразы, которые он говорит мне, выходят отрывистыми и напряженными.
- Ты такая красивая… Хотел бы каждый день видеть твою улыбку.
У нас может не быть ежедневных встреч. Этот факт болезненно колет. Но в то же время он заставляет выкинуть все из головы и насладиться моментом.
- Ты тоже очень красивый.
Свет мы так и не включили. Фонари светили в окна и давали мне увидеть его крепкое, словно выточенное умелым скульптором тело. И выражение лица. Когда он прикасался ко мне, когда двигался надо мной. Он выглядел так, как будто, наконец, позволил себе самое высшее удовольствие.
Я, впрочем, чувствовала то же самое. Не хотела отрываться от него. Едва переведя дух, мы снова воспламенялись. Сближались далеко не один раз за первую ночь. И за последующие утра и ночи.
Мы предохранялись, но занимались любовью такое количество раз, что защита вполне могла дать сбой. Что она и сделала.
Но узнала я об этом гораздо позже. Пока же наслаждалась шестью неделями сказки. Антон не говорил мне тонны красивых слов, не засыпал цветами. Но его редкие емкие комплименты и простая забота окружали меня коконом счастья. Хотя немного отравляла мысль - всё это временно. Она крутилась в голове постоянно. Я знала, он может исчезнуть.
И он исчез.
Вика позвонила мне и сказала, что знакомые из спецслужб сообщили Антону об опасности. В области заметили машину тех людей. Еще помощника его врагов видели на вокзале, он наводил справки. Нашему квартиранту пришлось быстро улетать в другую страну. Среди ночи.
Мог ли он позвонить или оставить что-то для меня, я не знаю. Но мама говорила, ей набирал какой-то неприятный человек. Поинтересовался квартирой, ее номер был в объявлении. А после долго расспрашивал про предыдущего жильца. Почему и куда съехал?.. Подружились ли мы с ним? Мама была в шоке, строго поставила его на место и отказала во встрече. Слава богу, больше нашу семью не трогали.
***
Настоящее время
От метро до дома подруги бабушки десять минут. Я прохожу их максимально медленно, стараясь освежить голову. Воспоминания накатили так остро. Как будто я заново прожила те недели с ним. Как теперь мне вести это дело? И главное - как поступить в отношении малыша?.. Ведь Антон имеет право знать, что стал отцом.
- Тимошка сегодня что-то капризничал, - говорит наша пожилая «Мэри Поппинс», пока я скидываю черные мокасины.
