Она смущенно умолкла. Что он там говорил о своем отсутствии? Где же он был, раз дом пришел в такое запустение?
— Послушайте, — прервал ее Кенит, — когда вы на дне ямы, копать больше не нужно.
Эва молча уставилась на него. Он чокнулся с ней и внезапно спросил:
— А что вы на самом деле здесь делаете?
— Я уже сказала, — еще больше смущаясь, ответила она. — Дело связано с вашим наследством.
Уолкер досадливо качнул головой.
— Мой давно затерявшийся чикагский дядюшка умер, скорее всего, с перепою, а я унаследую его пустые бутылки из-под виски. Такое важное наследство, что некоторые солидные адвокатские фирмы, находящиеся… — он вынул из нагрудного кармана письмо, — на Мичиган-стрит, в Чикаго, решили послать адвоката по делам наследования. А та как раз собирается выйти замуж! И ее тем не менее отправляют сюда, в эту глухомань — только для того, чтобы рассказать мне о таре из-под скотча? Почему же вы просто не написали?
— Да написали же, — поторопилась успокоить недоверчивого наследника Эва. — Просто здесь плохо работает почта. Наверное, письмо затерялось в Грейтоне.
Уолкер допил вино.
— Заберу его, когда в следующий раз поеду в город. Сюда мне почту не доставляют. — Обвив пальцами запястье Эвы, он взял у нее свободной рукой бокал и поставил на пол. — Так. А теперь все же ответьте, что именно привело вас сюда? Или мне нужно догадываться самому?
Пальцы Кенита держали руку гостьи, но она знала: стоит попытаться высвободиться, и он сожмет запястье как стальными тисками. Видно, придется в конце концов рассказать ему, что немаловажная причина, по которой она оказалась здесь, — это Дэвид. Дэвид и его любовница. И безудержное стремление жениха прибрать к рукам адвокатскую контору. Впрочем, все это не имеет отношения к делу и она совсем не собирается делиться своими личными проблемами с малоизвестным клиентом. Эва подняла на него глаза.
— Я действительно приехала, чтобы обсудить дело о вашем наследстве.
В его синих глазах читалось явное недоверие.
— Вы от чего-то убегаете, да? Или правильнее сказать — от кого-то? Может, от вашего так называемого жениха?
Он отпустил наконец ее руку.
— Не ваше дело! — взорвалась она.
Его бесцеремонность вывела-таки девушку из себя.
— Да вы сами сделали это моим делом, едва постучались в дверь, — ухмыльнулся он.
— Вы понимаете, о чем идет речь? — нетерпеливо спросила она. — Или до вас плохо доходит? — Эва умолкла, почувствовав, что слишком резка с Уолкером. — Простите, — пробормотала она, устало проведя рукой по лбу. — Я погорячилась.
— Пожалуй, — согласился он, холодно глядя на девушку. — Но ведь я вас сюда не приглашал, и вообще мне не очень-то нравятся ваши манеры.
— Мои манеры? — вспыхнула Эва. — Неплохо звучит, особенно из ваших уст.
Уолкер внезапно рассмеялся и невозмутимо заявил:
— А я-то думал, что городским женщинам нравится незатейливый ковбойский подход простодушных парней вроде меня.
— Да вы так же просты, как теория относительности Эйнштейна, — ехидно парировала Эва.
— Это какого же — Джефа Эйнштейна из Уэст-Йеллоустона или его дальнего родича из Грейтона?
Уолкер уже открыто издевался над нею! Девушка раскрыла, было, рот, но Кенит не дал ей заговорить.
— А что вам обо мне известно? — самодовольно спросил он.
— Совсем немного, — призналась Эва.
— Вас что же, не просветили? — не унимался «простодушный» ковбой.
Она смущено пожала плечами.
— Вашим делом занимался мой отец, но он заболел. Его партнер, мистер Голдберг, кратко сообщил мне суть дела. Я собиралась внимательно прочитать документы в самолете. А потом сообразила, что положила бумаги в сумку, которую забрали в багаж. С собой у меня была лишь копия письма. Словом, сейчас у меня в голове такой туман! Сначала-то должен был ехать мой отец. — Она развела руками. — Я не думала, что в данных обстоятельствах это имеет значение.
— Ничего себе адвокат, — буркнул Уолкер.
— Я думала, что вы беспомощный старик! — выпалила Эва. — Того же возраста, что и ваш дядя. Мне казалось, вы очень обрадуетесь деньгам. Я не ожидала…
— …Встретить здесь индейца Ястребиный Коготь? — хохотнул наследник, блеснув синими глазами.
Эва рассеянно потерла лоб.
— Извините, — пробормотала она. — От ваших шуточек у меня в голове сплошной кавардак. Давайте поговорим завтра, после того, как я прочту бумаги. Тогда и объясню вам все в наилучшем виде.
Неожиданно на лице Уолкера появилась нормальная человеческая улыбка.
— Ну вот и хорошо. — Он помолчал и виновато добавил: — Вероятно, я не совсем справедлив к вам.
Эва ожидала чего угодно — смешков или издевок, язвительных замечаний относительно своей профпригодности, но только не этих слов, прозвучавших как извинение. Они застали ее врасплох.
— Есть немного, — растерянно произнесла она.
— Там телефон. — Он махнул рукой в угол комнаты. — Если хотите, можете позвонить жениху.
— Нет! — решительно отказалась она. — Не хочу. — Эва проглотила комок в горле, пытаясь совладать с собой. — То есть, — запинаясь, произнесла она, — я хочу сказать, что вовсе не к спеху.
Уолкер пристально смотрел на нее взором, от которого не могло ускользнуть ничего.
— Чего вы так боитесь, Эва?
— Я не боюсь.
То ли от горечи, то ли от усталости голос ее прозвучал глухо.
— У вас дрожат руки, а глаза как у затравленного зверька, — заметил он. — Я бы сказал, что налицо все признаки страха.
Она ничего не ответила, зная, что не сумеет побороть предательскую дрожь в голосе.
— Знаете, — продолжал он, — мне почему-то кажется, что вы откуда-то сбежали.
— Ерунда! — возразила Эва.
Уолкер пристально посмотрел на нее, и, прежде чем она смогла остановить его, поднял с пола ее сумку.
— Что… что вы делаете? — задыхаясь, спросила девушка.
— Проверяю, — отозвался он. — Вы против?
— Отдайте сумку, — выдавила она.
Он безмолвно скользнул по гостье взглядом, раскрыл замок сумки и вывалил ее содержимое на диван.
— Как вы смеете? — гневно вскричала Эва, ловя катящуюся по подушке губную помаду.
Он поймал гостью за руку и открыл маленький металлический цилиндр.
— Не ваш цвет, — тоном знатока, заявил он.
Эва покраснела, а он, протянув руку, осторожно обвел ее губы пальцем.
— Это цвет нежного коралла, — невозмутимо констатировал Уолкер.
