Я проснулась давно, но не шевелилась. Каролина и ее дочь, Паула, еще спали. Они гостеприимно накормили меня и позволили принять быстрый теплый душ. Они были очень добры ко мне. Уступили кровать, а сами легли на диван.
Ночь я спала плохо. Мне постоянно снималась мама: избитая, окровавленная. И я бежала к ней… Бежала, но все никак не могла догнать. Она ускальзывала от меня. Я теряла ее. И это причиняло невыносимую боль.
Каролина сказала, что еще рано терять надежду, что с мамой все будет хорошо. Я хотела ей верить. Очень хотела., но страх побеждал.
Я лежала, не шевелилась. Не хотела разбудить этих добрых женщин, которые действительно были чистые душой. Я не знала, что в нашем мире еще остались такие.
Первой проснулась Каролина. Женщина встала, бросила короткий взгляд на меня и улыбнулась. Медленно подошла ко мне, опустилась на корточки рядом с диваном, а потом взяла меня за руку и сжала мои пальцы.
— Ты как? — тихо спросила и тут же себя исправила. — Понимаю, глупый вопрос, но все же… Как ты?
Я прикусила нижнюю губу, которая покрылась корочкой.
— Не знаю… Такая пустота в душе, — прошептала я и тут же закрыла глаза. Мне не хотелось плакать. Я не хотела еще больше тем самым причинять себе боль.
Каролина кивнула и погладила меня по руке.
— Знаю. Это боль. И она нескоро пройдет… Но мы будем верить, что с твоей мамой все хорошо. Мы должны верить.
Нам только это и остается.
Три дня. Три мучительных дня мы сидели и ждали. Только не знаю, чего именно?
Я порывалась вернуться домой, но женщины меня не пускали, а я от этого только больше начинала плакать, злиться, а когда успокаивалась, то понимала, что они все делали правильно. Мне нельзя было возвращаться. Опасно. Иначе мамина жертва могла быть напрасной. А я этого не хотела.
Каждый проклятый день я заставляла себя не думать о маме, но это было невероятно сложно. Я потеряла ее. И никак не могла с этим смириться.
Еще я поняла, что Каролина и ее дочь жили намного лучше нас. Хотя, как женщина потом призналась, их содержал военный. Мужчина, который время от времени приходил.
— Но он хороший, — поспешила успокоить меня, — он никогда меня не принуждал. Он действительно хороший. Поверь.
Но я не верила. Для меня теперь все мужчины были одного оттенка. Они приносят только зло. Они причиняют боль. И только.
На следующее утро Каролина дала Паулине денег и сказала, чтобы мы купили специй. Я не хотела, но Паулина уговорила меня.
Мы шли по улице, которая была непривычно тихо. Если бы я шла одна или в тишине, то обязательно задумалась над этим. Но Паулина была еще та болтушка. Она говорила обо всем: о солдате, с которым лишилась девственности, и который, как думала девушка, будет ее содержать, но, как только он получил свое, тут же ее бросил. Но Паулина не расстраивалась и верила, что ее мужчина еще найдет ее.
— Но зачем он тебе? Мужчины причиняют только боль, — возразила я. Паулина откинула светлые волосы на спину и усмехнулась.
— Ничего-то ты не понимаешь, Кер…
Но девушка не договорила, потому что через две улицы от нас взорвался дом. А через секунду сверху начали бомбить город.
7
Керри
Страшно. Очень страшно. День превратился в ночь, а тишина обернулась в крик. Но самое страшное было то, что сначала мы не поняли, что произошло. Просто под ногами затряслась земля, а небо окрасилось в цвет крови. И это больше всего пугает — когда ты не знаешь, что происходит сейчас и что произойдет в следующую секунду. Когда ты просто на грани жизни и смерти. Наверное, я все-таки очень слабая для этого мира. Я не смогла вовремя среагировать, я не смогла понять, что происходит, потому что все время была за маминой спиной. Она была моей защитой. Моим щитом. И сейчас я просто стояла, замерла и наблюдала, как бегут люди, как они падают замертво, и они действительно были мертвы. Я просто стояла и ждала своей участи.
Но и в этот раз у меня появился щит, ангел-хранитель, спаситель. Это была Паулина.
Девушка схватила меня за руку, дернула на себя и потащила куда-то. Я же, подобно кукле, лишь следовала за ней. Паулина привела нас в какой-то переулок.
— Где мы… — открыла я рот, но Паулина сжала мои пальцы до боли.
— Тихо!
Мы спрятались за огромный мусорный бак, присели и прижались к друг другу.
Я закрыла глаза. Прислушалась. И то, что я услышала… Не пожелаю слышать никому. Крики. Нечеловеческие вопли боли. Предсмертной боли. И выстрелы, выстрелы, выстрелы…
И тогда я поняла. Пришли они. Люди с Севера. И теперь мне стало по-настоящему страшно. Кончики пальцев стало покалывать, перед глазами замелькали черные точки. И только холодная рука Паулины не давала мне потерять сознание. Девушка держала мою ладонь, и это придавала мне сил. Не знаю, как. Но все же. Я чувствовала, что была не одна. И, правда, становилось легче.
Не знаю, сколько мы просидели, но в какой-то момент я вырубилась, опустив голову на плечо Паулины, которая тоже задремала, прислонившись к стене. Мы замерзли и были голодны. Наверное, именно поэтому потеряли сознание.
Когда я открыла глаза, то увидела, что на улице уже темно. Я прислушалась. Было тихо. Очень тихо. И меня должно было это напугать, но онемело от холода не только мое тело, но и моя душа. Я пошевелилась и разбудила Паулину.
— Эй, вставай… Вставай! — просипела я и аккуратно пошевелила девушку, которая тут же встрепенулась.
— Что… Уже темно, вот черт!
Паулина поднялась и потащила меня за собой.
Я же едва передвигала ногами. Сил не было вообще, хотелось ли укутаться в теплое одеяло и выпить горячего чая.
— К-куда мы? — спросила я, обхватив себя рукой. Холод стоял просто собачий.
Паулина раздраженно отбросила мою ладонь и зашагала вперед, бросив мне:
— Я, в отличие от тебя, свою мать не брошу. Понятно? Ты со мной?
Мне стало так горько. И так больно. Ведь я хотела пойти к ней. Очень хотела. Хотела найти и спасти мою мамочку. Но они, Каролина и Паулина, не пускали меня, говорили, нельзя, опасно… А теперь что она делает? Она жалит меня этими словами. Может, она права? Я должна была быть более… Настойчивой?
У меня не было выбора. Или я просто не видела его? Конечно, я последовала за Паулиной. Я просто боялась остаться одной. У меня больше никого не осталось.
Только я еще не знала, что согласиться пойти с ней — это моя самая главная ошибка.
8
Абрам
Войти в этот город оказалось легко. Захватить и удержать – ещё проще. Возможно, дело было в слабости духа бойцов Юга. Слишком быстро они сдались, слишком быстро бросили оружие под ноги Абрама.
