— Дан, ты в порядке? — поинтересовался Серый, который только что вышел из зала вслед за приятелем.
«Молодец курносая! И по другу успела пройтись», — подумал, бросив взгляд на потрепанного Леснова, в слух же процедил, указывая пальцем на закрытые двери актового зала:
— Нет, бл*ть, не в порядке. Кто это такая? Какого х*я происходит?
— Да сам не знаю. Они только приземлились, я сказал им, чтоб валили. Ну а дальше ты и сам видел. Я думаю они первоклашки, — задумчиво почесывая подбородок, проговорил Леснов.
— Пацаны, так давайте я по-быстрому их личные дела раздобуду? Проблем-то, — хмыкнул Ромыч, пожав плечами.
Вот он, огромный жирный плюс быть самым из самых, водить дружбу с лучшими из лучших. Перед тобой попросту нет закрытых дверей. Деньги, власть в этом городе делают все за тебя. Слова «нет» не существует. Поправочка — не существовало до сегодняшнего утра.
— Давай, Ром. Мне нужно дело только пигалицы, которая с краю сидела. Ты лицо этой Ниф-Ниф запомнил? — поинтересовался Макаров у Ромыча, хорошего приятеля, соратника по футбольной команде и просто скромно — горячо любимого племянника ректора.
— А то, — заржал тот. — Почему Ниф-Ниф?
— Ты нос ее видел? Он на пятак свиной похож — слишком курносый.
Так, через пару часов, сидя в раздевалке, перед тренировкой, Богдан пролистывал копию личного дела Евгении Швед.
Евгения Швед, девятнадцать лет, через пару месяцев двадцать. Хммм, поздновато в универ поступает. Средний аттестат, но экзамены сдала на очень хороший балл. Может, купила? Хотя, откуда у нее такие деньги, чтобы даже зачет в этом вузе купить, не то, что вступительные? Сама из маленького городка — приезжая одним словом. Фамилия-то какая и у такой недалекой. Ничего выдающегося: среднестатистическая во всем и во внешности в том числе, — размышлял он, разглядывая ее фотографию. Хмыкнул, сделал снимок ее фотографии, отправил своему приятелю, администратору клуба «Тайфун» и отшвырнул папку в сторону. А то, что та явится на вечеринку, он даже не сомневался. Ну, а если нет… достанем по-другому.
Ну что, Швед, поиграем. Зря ты со мной связалась! Как там говорилось: «Отсель грозить мы будем шведу»? Нееет, не грозить, а казнить.
И вот начало положено. Один звонок и она персона нон грата на сегодняшней вечеринке по случаю посвящения первокурсников. «Даже смешно — ее праздник, а ей самой во входе отказано», — ухмыльнулся Богдан, потягивая пиво, сидя в клубе за столиком сбоку от сцены. Первый тайм за ним. Он смог преподать урок этой Ниф-Ниф. Но это был первый урок. Всего лишь первый.
— Слушай, Дан, дело конечно не мое, — вторгся голос Ромыча в его размышления, — но не слишком ли ты круто взялся за Швед?
— Ты прав, не твое, — коротко бросил приятелю.
— Слушай, она ж первогодка. Забей ты, — продолжал увещевать парень.
Макаров понимал, что друг где-то прав. Но что-то незримое его бесило в девушке. И вот сегодня у входа, вместо того, чтобы попытаться убедить Богдана пойти на мировую, она стояла и тупо его разглядывала в открытую, не исподтишка. И что самое поганое в этом — ему понравилось. Макарову не привыкать, что на него пялятся бабы. Но, чтобы так странно — медленно, странно — тягуче, так естественно и без заигрывания… Он будто физически ощущал этот взгляд красивых глаз на своих руках, животе и ниже. Почувствовал — надо остановить эту ревизию. Демонстративно хмыкнул. А она на шею уставилась. Как понял, что татуировку разглядывает — кожу на этом самом месте чуть закололо.
Огромное спасибо Милке — во время пришла и стряхнула с него это наваждение.
И вот сейчас, когда эта Ниф вне поля его видимости, он категорически не понимает, что в ней такого, что заставило его на то недолгое мгновение потерять связь с реальностью. Ничего ведь такого! Совсем ничего! Необъяснимая мистика какая-то. И это его бесило еще больше. Наверняка она этот приемчик со взглядом оттачивала ни один год на десятках, а то и на сотнях парней, — усмехнулся он и сделал глоток из бокала, — но с ним такой фокус не пройдет.
— Дан, ты чего? — вновь Ромыч.
— Да так, задумался. Не знаю, Ром. Может, ты и прав. Наверное, хватит с нее и этого урока.
Внезапно решил пожалеть девчонку. И то верно, чего взъелся из-за ерунды? Но наказать должен был. Сто пудов она уже миллион раз пожалела, что поперла против них, — и вновь усмешка.
— Что тебя так веселит? — а это уже Леснов.
— Жизнь, Серег, жизнь меня веселит, — рассмеялся Богдан, протянул свой бокал и ударил по бокалу друга.
— А я думаю, тебя девица эта развеселила, — ухмыльнулся Серега, делая глоток спиртного.
— Не без этого, — и тут же перевел тему. — А где, кстати, Ветров?
— Да хэ зэ, позже будет сказал. Наверняка у очередной бабы зависает.
***
Я быстрым шагом шла от клуба в общежитие, внутри меня все клокотало от жажды мести. Душа требовала расправы — жесткой, бескомпромиссной расправы. Помириться? Зоя что, шутит? В чем я виновата, чтобы идти на поклон к этому зарвавшемуся мажору? В том, что место его царской жопе не уступила? Охренеть!
Мне необходимо проникнуть в это злосчастное заведение. Дело принципа знаете ли. И идея не заставила себя ждать. От чего мой быстрый шаг сорвался на бег. И вот, запыхавшись, я врываюсь в свою комнату. Кеды летят в разные стороны, рывком открываю шкаф, попутно отстегивая лямки комбеза, и, стаскивая с себя майку.
Нагнулась к самой нижней полке и достала холщовый мешок с надписью «Олимпиада. Сочи. 2014». И откуда он только у меня взялся? На олимпиаде этой не бывала. Ну да ладно. Впопыхах развязываю ручки мешка и достаю все то, что имеет отношение к карнавалу, хэллоуину и тому подобным тематическим вечеринкам.
И да, я понимала, что прибывание в универе — это не только каждодневное обучение. А судя по многочисленным отзывам, фильмам и другим источникам — это неистовое веселье. И я приехала, так сказать, во всеоружии. М-да, так и вижу, как мама качает головой из стороны в сторону и говорит: «Вот непутевая ты моя! Для кипятильника у нее, значит, места не было, а вот для этой барохольни всей, пожалуйста».
Достаю из мешка ярко-рыжий и розовый парики. Подумав секунд десять, розовый возвращаю на место. Из шкафа вынимаю черную короткую многослойную юбку на подтяжках, ярко рыжий топ, черные гетры чуть выше колена, туфли на высоких каблуках. Не люблю каблуки. Во-первых, в них мне дико не удобно, во-вторых, когда я на них со мной все время происходят оказии, ну и в-третьих, при моем немаленьком росте в сто семьдесят четыре сантиметра, я на них становлюсь высокой как страус — и это мое мнение. Но сейчас они необходимы.
