На следующее утро моё благожелательное настроение испарилось: весь второй этаж оказался покрыт сизой пылью, видимо, осевшей после пожара. Никакая магия эту напасть не брала. Эльф, глянув на моё перекошенное лицо, тихо испарился на учёбу — чему я была несказанно рада.
На то, чтобы отмыть второй этаж, у нас с домовыми ушло три дня, и нервы мои были буквально на пределе. Под конец я припрягла к богоугодному делу и Бонни, и даже привидений. Мёртвый лорд Аколло пытался откреститься от внепланового трудового подвига, демонстрируя свои тридцать кинжалов, воткнутые в тело, и оторванную голову. Я, конечно, бурной прижизненной биографии призрака позавидовала, но отлынивать не позволила: голова в мужике все равно не главное.
Мэрдориаль, любитель интересных представлений и, очевидно, кунсткамер, приволок в коридор-галлерею кресло и расположился в нём с чашкой чая, вознамерившись руководить нашей работой.
— Эй, людка, ты пропустила пятнышко. Нет, не там, ниже. Нет-нет, ещё ниже… чуть-чуть вправо… вот. Там и мой, мне отсюда такой хороший вид открывается…
Я зашипела сквозь зубы и уселась на пол.
— Эй, мой стоя!
— За ЭТО, — отрезала я, — Мне не платят!
— Окстись, — хмыкнул эльф, — Вот уж нужна ты мне! Воняешь.
— Вот и хорошо, — вздохнула я. И когда эти коридоры закончатся?…
Второй этаж мы, слава богам, добили, но на чердак я в тот день буквально заползла, чувствуя себя мыслящей отбивной. Даже подниматься вверх по винтовой лестнице было отчаянно лень, но любовь к новому месту обитания пересилила. Да, я повадилась спать на чердаке, с домовыми, которым я сделала гнёздышко из того самого старого платья. Для этого они превращались в мышей — стрекотали, что это как в сказке и будет забавно. Сказок таких я не знала, но кивала — на всякий случай.
Плюшевую кошку я постирала, оказалось, она была рыжей. Хотелось завести настоящую, чёрную, но об этом я могла только, тоскливо вздыхая, рассказывать духам. Они внимали, а после долго перешёптывались. Странно, с чего это они? Задумываться об этом попросту не было сил.
На следующий день просыпалась я долго и нудно: опять блуждала по дому во сне, и после ударной порции уборки делиться энергией с особняком было не так уж просто. Конечно же, проспала безбожно: подскочила ближе к обеду. Эльф, проснулся на диво легко… посмотрел за окно… на зажмурившуюся меня, ожидающую кары небесной… и выдал:
— Смысла вставать не вижу, так что раньше вечера можешь не готовить. Брысь из моей комнаты, человек! А то знаю я вас. Надругаешься над несчастным беспомощным мной…
Конец фразы утонул в зевке, и я поспешила сбежать, пока эльф не проснулся окончательно и не решил меня наказать. Наскоро принарядив Бонни, я подивилась тому, что он не разлагается, и поспешила на базар. Столько всего нужно купить!
Глава 3. Коты и маски
Вот видишь, все куда-то движется и во что-то превращается, чем же ты недовольна?
Алиса в Стране Чудес
— Можно мне, пожалуйста, два локтя вот этой, светло-серой? — уточнила я.
— Не продается, — буркнула торговка, дородная, весьма привлекательная женщина среднего возраста, судя по нарукавным нашивкам — потомственная горожанка.
— Но почему? — я догадывалась, но верить в подобное не хотелось, — Я видела, как вы только что продали моток девушке в зелёном сатэ!
— Не продается!!! — по слогам, как невменяемой.
— Почему?! — я решила это услышать. Смелая — пусть говорит, что думает!
— Нечего всяким продажным девкам тут дорогие ткани покупать!
— А ты мне в спальню заглядывала и свечку держала, что знаешь, продажная я или нет? — скалюсь в ответ, — Есть у меня деньги — значит, купить могу!
— Пошла вон отсюда! А то контроль позову, пусть разбираются, не воровка ли ты. Рожа мне твоя, знаешь ли, не нравится!
Я хмыкнула, плюнула ей на прилавок — она предсказуемо разразилась проклятьями — и крутанулась, уходя, только коса по воздуху засвистела. Если уж ты маленький, но гордый, уходить красиво — все, что остается, но и это иногда довольно много, верно?
— Идём, Бонни! — позвала ожидавшую меня у входа на рынок "матушку", — Купим ткани в другой раз.
Шла по улице быстро, выстукивая каблуками по синей брусчатке сердитый ритм. В груди клокотало… вот много чего, если честно, аж слёзы на глаза навернулись.
Люди и их пересуды! Они собственный язык сожрут, но обсудят и осудят, одни боги знают, зачем? Неужто своей жизни им не хватает? Да, я — вольная. Но кто выбирает, кем родиться? История эта вообще задолго до меня началась, коль глубоко копать.
Тут вот какое дело вышло: сотню лет назад решили наши отцы-основатели, чудо-законодатели, города и расы в коммуны объединить, жителей переписать, пронумеровать и все как водится в таких случаях. Понятное дело, и камушек пудовый на улицу выкатили, с бочкой вина, законами и наставлениями, читайте мол, горожане, внимайте да принимайте. И не надо быть великого ума человеком, чтобы догадаться: нашлись те, кому и трава раньше была зеленее, и свобода дорога, и налог платить не хочется. Собрались они и сказали: уйдём мы в степь да устроим вольницу, и никто нам будет не указ!
Оно-то на деле и звучит неплохо, да только такие вот благие дорожки нередко в болота ведут. Воля и степь радуют, пока зима не наступит да дети не проголодаются, а потом? А тут надо учесть, что люди работящие да образованные, в большинстве своём, остались в городе (ну, кроме идеалистов, которые похуже дураков, и совсем уж безумных колдунов вроде тяти, которые не понимали совершенно искренне, почему это им запрещают убивать людей во имя науки и вызывать демонов в черте города).
Ну, в общем, вы уже сами наверняка вообразили масштаб катастрофы. Вот тут-то и стали впадать вольные во всякие крайности вроде разбоя, а там и пророк среди них выискался, Эремия, чтоб его. Стал он проповедовать возвращение к лону природы и общинному ладу. Ну, вы понимаете, это на фоне разбойных нападений и тяти с друзьями, которые построили себе лаборатории в чащобах.
Городские власти на это долго глядели круглыми глазами, но потом все же не выдержали да принялись вольных — нас — искоренять. Логически я их, конечно, понять могу, но наша-то, третьего поколения, в чем вина? Те же девочки из общины Эремии. Куда им идти работать, если не в дома удовольствия — это ничего-то не умеючи да с парой детей на руках? Вот и слолжилась мысль у горожан, что все вольные… ну, это понятно, думаю.
Понятно то все, а вот приятного мало. Но так, увы, частенько бывает!
Дом меня встретил недовольным взором эльфа.
— Где ходила так долго? Я проголодался!
— Сейчас, элле, — быстро поклонилась и, не поднимая глаз, рванула на кухню. Эльф, чем-то жутко недовольный, шёл за мной по пятам, не прекращая вещать, как привидение занудного прадедушки:
