И как надо мной надругались.
У меня нет времени страдать. Я должна найти своего обидчика. И убить.
Мозг работает быстро и хладнокровно, и предлагает сразу два варианта: зарезать или удушить? Я понимаю, что с ножом у меня больше шансов, но брезгую. До одури боюсь крови. И эта авария и её последствия лишь возродили этот страх с новой силой.
Поэтому не нож. Душить безопаснее, только бы сил хватило.
Резко, как кошка, встаю с кровати. Меня не заботит, что я обнажена, мозг даже не концентрируется на этой детали. Хватаю подушку и отправляюсь на поиски своего мучителя.
Нахожу его на том диване, на котором он меня взял. Как символично.
Крепко спит. В гостиной приятный запах, но не соображаю, чем пахнет. Элитным алкоголем. На столе так и стоят бутерброды с красной икрой, но я не шибко рассматриваю обстановку. Здесь всё элитное.
И мой кошмар в том числе. Перед тем, как занести над его головой подушку, я внимательно рассматриваю мужика. Красив, чертовски красив и знает об этом. Уже в возрасте, но ухаживает за собой. Как такой видный самец может быть такой мерзкой тварью — не знаю. Но есть, что есть, и это должно прекратиться немедленно.
Я подхожу близко, слишком близко, и опускаю подушку на его лицо, душу изо всей силы. Воодушевляюсь сперва, пока не начинаю ощущать сопротивление.
Эта сволочь, не смотря на то, что изрядно выпила, ловко выкручивается и сваливает меня на пол. Его бешенные глаза едва не убивают наповал.
— Я же одной левой скручу тебе голову, дрянь!
Итак, бой проигран. Нужно было брать нож.
Что делать дальше? Он уже давал понять, что может убить. Я снова спровоцировала насилие. Включить дуру и петь про лунатизм, спасая свою шкуру? Не хочу. И не буду.
— Тебе придется убить меня после всего этого, — вскакиваю резко, как кошка, — потому что если я переживу это… Я тебя уничтожу!
Он прижимает ладони к лицу, сваливается на ковер и дико ржет.
— Ещё ни одна баба мне не угрожала таким смехотворным способом. Твое место под мужиком. И ты сейчас же обязана загладить свою вину.
Я вижу его восставший член, который крепнет на глазах.
— Твоё место в психушке, — качаю головой, не веря в происходящее.
Я хотела его убить. А он хочет трахаться. Опять.
Меня это раздражало. Когда в голове мелькнула мысль о том, что мне не нужно так часто, я выбесилась тому, что я вообще думаю в таком ключе.
Мне не нужно это с ним. Никак. Ни редко, ни часто, вообще не нужно. Зачем это нужно ему?
— Сколько раз ты будешь меня трахать прежде, чем отпустишь? — осенило меня вдруг гениальной мыслью, которую я и озвучила.
— Тупая курица!
Этот танк срывается на ноги, хватает меня за волосы и вновь швыряет на спинку дивана.
— Ты знаешь условия: показания в полиции или жизнь твоего Ромео. А ты как приятный бонус в виде подстилки. Я буду брать тебя столько, сколько захочу и как захочу.
Делает резкое движение и проникает в меня на всю длину, огромной ладонью сжимая мои груди, пока трахает моё тело, как сумасшедший. Я часто дышу, сжимая ткань подушечки, кусаю губы и не могу заставить себя не реагировать. Его зубы кусают кожу моей спины, от лопаток до шеи, делают больно, не парясь над тем, что чувствую я.
Чувствую, как его семя заполняет меня, когда он изливается, а сама не чувствую ничего, кроме того, как саднит промежность после его огромного члена.
Он ещё тяжело дышит и пытается прийти в себя, а я отрезаю:
— Хорошо. Что вам нужно, чтобы я сказала?
— Что это ты отвлекла Давида, когда он на скорости не смог усмирить тебя, твою похотливую душонку.
— Он был за рулём. Закон жесток в этом плане. Не умеешь концентрироваться на дороге — не лезь за руль, ходи пешком, — развожу руками. — Даже если я совру, что сосала ему, ну будут все говорить что я — шлюха, но вашего сына это никак не спасёт. Он убил человека.
— Это моя проблема, как и каким способом облегчить сыну приговор. Я не утверждаю, что буду откупать его от правосудия, но как отец я должен потянуть за все ниточки.
Мужчина отрывается от меня, обходит диван, садится в кресло и трет пальцами глаза.
— Как отец, вы облажались и хоть за волоски на яичках себя потяните — ситуацию не исправить.
Я, видимо, решила, что бессмертна, раз позволила себе такое. Но в какой-то мере понимаю, что дошла до той точки, когда мне уже нечего терять. Я спаслась от одного Камаева, чтобы меня поимел другой. Младший убийца, а старший того хуже. Я до сих пор не знаю, как там Ромка, но его крови на своих руках не хочу.
— Иди в душ, оставь меня, я позже приду.
Мужчина, имя которого я до сих пор не знаю, встал с кресла и отправился искать ещё одну бутылку элитного пойла.
— Ты глухая или тебе мало? Любишь анальный секс? Можем попрактиковаться. Или это единственное отверстие, где ты ещё ни-ни? — скривил губы, плеснув янтарной жидкости в стакан, презрительно бросив взгляд, полный цинизма.
Я ответила ему столь же презрительным и ядовитым взглядом и поспешила ретироваться.
Потому что он меня испугал.
Я не знаю, кто пустил мерзкие слухи о моей шлюшести, потому что не первый мужчина этой семьи пытается доказать сне, что я либо лунатик, либо у меня есть злой двойник или близнец, который зарабатывает мне дурную славу.
"Открывай рот и начинай работать, сучка, чтобы по приезду сразу перешли к десерту", — слышу в голове голос молодчика.
Это была его предпоследняя фраза перед тем, как раздался глухой стук тела о лобовое стекло.
В последней фразе он обещал засадить мне по самые помидоры в обе щели за непослушание.
6
Сердце стучит как у зайца, когда забегаю в комнату и захлопываю за собой дверь. Адреналин так и гуляет по крови, не давая расслабиться. Даже душ не помогает. Мозг готов взорваться от того, что происходит и организм не находит ничего лучше, чем выключить меня, отправив в беспробудный сон.
Я проснулась от того, что мне жарко. Чьи-то руки настойчиво ласкают моё расслабленное тело. И губы, чужие губы всасывают поочередно соски, короткими поцелуями опускаются к животу, к чувствительной точке между ног. Язык штурмует мой клитор, а руки сжимают бедра.
Я боюсь дышать, боюсь шевелиться, боюсь открывать глаза. Боюсь увидеть того, кто делает это со мной. Боюсь, что он увидит, что я уже не сплю и реагирую. Я реагирую и это так стыдно!
Меньше всего на свете я хочу показать своему мучителю, что хоть одно его прикосновение мне нравится. Но я не дура и всегда честна сама с собой, и этот мужчина прекрасно знал каждую точку на теле, каждый поцелуй и движение языка он совершал с одной целью — выбить из моего тела одобрение того, что он делает.
