— Действительно! Вдруг многодетные вдовы бросятся на меня с вилами, — я закатила глаза, выражая всё своё отношение к предосторожностям Сокола. — Но приказы главы не обсуждаются. Возьму вас с собой. Выходим на рассвете, не проспите.
— Всю ночь не сомкну глаз, лишь бы не опоздать, — пообещал он.
Глава 3. Сироты кланаНе знаю, спал ли этой ночью Сокол, но явился он вовремя. До противного свежий и весёлый убийца едва ли не пританцовывал. Отряд посматривал на него с тем же тщательно скрываемым чувством раздражения. Воины широко зевали, украдкой тёрли глаза, однако комментировать хорошее расположение духа командира никто не рискнул. Как и подъём ни свет ни заря. Я потянула воздух носом, пытаясь выделить эмоции Сокола из общего букета, но уже привычно потерпела неудачу.
Мой дар работал со всеми, независимо от уровня магической силы. Обычно я без труда могла понять, что чувствует человек, стоящий напротив, но с первым бабником Фитоллии не получалось опознать ничего, кроме гнева, похоти и преданности. Будто он больше ничего не испытывал никаких эмоций. Это пугало. На что способен человек, не ограниченный страхом, виной, стыдом?
— Ясного неба, лина Амелия, — лучезарно улыбнулся он. — Вы сегодня напоминаете нераскрывшийся бутон. Кутаетесь в белую шаль, будто кружево способно согреть хрупкие девичьи плечи. Откуда? Позвольте предложить вам плащ.
Аромат жжённого сахара заставил меня поморщиться. Да что ж такое? Ни одного открытого участка тела нет! Может, пора и лицо прятать?
— Не стоит, — отрезала я. — Мне не холодно. Тем более в Фитоллии уже тепло. Вы откроете портал?
— Разумеется.
Он отвёл в сторону руку, и, не прекращая улыбаться, провёл указательным пальцем длинную черту. Во всём клане он один так открывал проход в другое место. Обычно маги сосредоточенно бормотали заклинания, держали в уме длинные цифры координат и каждое мгновение боялись ошибиться. А белокурый убийца больше интересовался вырезом моего платья, спрятанного под шалью. Пора законодательно запретить такую наглость в обращении с магией! Он же подавал дурной пример моим воспитанникам! Насмотревшись на фокусы Сокола, они переставали учиться. Зачем, если всё так легко?
— Благодарю, — сказала я и шагнула в светящуюся арку.
Намеренно проигнорировала обе повозки и сидящих на козлах воинов. Не захотела, чтобы мне помогали подняться по ступеням. Нет, я позволяла себе опираться на руку мужчины, когда подножка оказывалась слишком высоко, но речь шла о Соколе. Любое прикосновение к нему, даже случайное, рождало необъяснимую дрожь в теле. Мысли путались. Только что я презирала его и вдруг начинала бояться. Его взгляда, тихого голоса, невероятной нежности, с какой он сжимал мои пальцы. А потом я убирала руку и наваждение пропадало. Не хочу быть тысячным трофеем в списке бабника. Ещё одной недотрогой, не устоявшей перед его обоянием. Это унизительно! Я — живой человек, личность, а не объект для вожделения!
Угораздило же понравится ему на свадьбе лина Делири. До сих пор не понимаю, что я сделала? Сидела тихо за столом, ковыряла вилкой мясо барана. Изредка брала бокал с вином, но считала глотки и на шестом остановилась. Никаких танцев в откровенных нарядах! О, боги, да я воплощение хронического пациента лазарета! Тощая, угловатая, замотанная в белые тряпки с ног до головы. Как говорит отец, меня хочется пожалеть и накормить. Ну откуда в Соколе столько похоти?
Да, я понимала, что он пошёл на принцип. Больше чем полгода ни одну женщину на близость не уговаривал. Пострадала мужская гордость, замучил охотничий азарт. И тем важнее было стоять на своём до последнего. Стоит мне сдаться — и он сбежит прямо из постели, застёгивая штаны и насвистывая: “Тили, тили, тралли-валли. Наконец-то уже дали, наконец-то уже дали. Парам-пам-пам, парам-пам-пам.”
Жуть!
Я глубоко вздохнула и напомнила себе, зачем вышла утро из здания школы. Надеялась, что мы перенесёмся на площадь у кланового дома, а оттуда уже на повозках поедем по острову, собирая детей. Но нет, Сокол запомнил адрес и открыл портал к первому дому. На Ясеневой улице жили сразу трое сирот из нашего списка. Самый бедный район клана пугал случайных путников полуразрушенными лачугами и людьми в неопрятной одежде. Я поёжилась, мысленно обругав себя за неуместный наряд. Белоснежное платье больше подошло бы для прогулки по центральной аллее. Но пути назад не было.
Калитку низкого забора для меня открыл Сокол. Пропустил вперёд и даже не отпустил больше ни одной ехидной шуточки. Дом Леи — вдовы обычного воина без почётных званий и больших побед даже на фоне остальных казался настоящей развалиной. Покосившийся сарай, в котором и лопаты хранить жалко!
Я приподняла юбку и поднялась по каменным ступенькам, отметив, что крыльцо — единственное, что выглядело здесь пригодным для использования. Через щели в двери частично виднелась прихожая, и наверняка из-за них в доме было невероятно холодно зимой. А ведь дрова покупать тоже удовольствие не из дешёвых. Сердце сжалось от боли, когда я вспомнила, сколько у Леи детей. Пять дочерей и три сына. Мы пришли за старшим, а значит, остальные семь будут и дальше жить впроголодь.
Я заставила себя постучать и задержала дыхание, пытаясь взять себя в руки. Помочь всем не получится. Школа не бездонная, количество мест ограничено, и мои силы тоже. Начнём с малого.
Дверь открыла женщина с младенцем на руках. Уставшая, злая и растрёпанная. Волосы не мыла, наверное, неделю. А в прореху на платье голодный ребёнок всё время пытался запустить руку, чтобы найти грудь матери.
— Отстань! — крикнула она и ударила малыша.
Он немедленно заплакал, а Лея закатила глаза так, будто ждала чего-то другого. Пахло от неё отвращением. Тяжёлым духом прелой листвы и птичьего помёта.
— Чего надо?
— Мы пришли с приказом от лина Делири, — я открыла папку и взяла верхний лист. — Глава клана одобрил зачисление Невила в школу при бессалийском посольстве Фитоллии. Соберите, пожалуйста, вещи мальчика. Комплект домашней одежды, смену белья и несколько игрушек. Ему будет легче адаптироваться к новому месту, если рядом будет что-то из родного дома. Кстати, а где сам Невил?
— Не знаю. Шляется, — ответила вдова, разглядывая исподлобья рослого Сокола и не менее рослых воинов у него за спиной.
Запах прелой листвы сменился острой полынью. Женщина была озадачена. А потом ароматы эмоций развеялись.
— В бездну, — пробормотала она. — Пусть катится. Если кому-то охота возиться, мне же лучше. Достал. Двадцать раз ему говоришь — не трогай сестёр, а он лезет. Те визжат, как поросята недорезанные. Башка раскалывается. Невил! Невил, чтоб тебя демоны драли! Иди сюда, пока не нашла и не всыпала.
