– Да кури ты уже, – разрешаю ему я, и Кин, прикурив, некоторое время молча пялился в пространство.
Стариковская, немодная, несколько неприличная привычка – но Кин, кажется, не в силах от нее полностью отказаться, хоть и стесняется курить при большинстве знакомых. И особенно – при Дипике.
– Ну, и что тебе не нравится, Мистер Тонко Чувствующая Задница?
– Нет, я Мистер Тонко Чувствующий Задницу, ты путаешь, – не соглашаюсь я. – Я, в общем-то, просто не понимаю, зачем и почему кража была именно такой. Я думаю, если бы наш крутой и хитрый кулхацкер захотел, мы бы ни за что не поняли, что деньги вообще куда-то слились. Это обнаружилось бы слишком поздно. Но нет – такой резонанс, куча самых крутых банков, все просто как фейерверк. Ну, как будто это специально было так сделано.
– Может, он просто любитель театральных эффектов? – предположил Кин, отряхивая невидимую пылинку со своего невероятного пиджака.
– Прямо как ты?
– Нет, я не тяну. Я люблю только театральные костюмы, – пояснил он. – Но, Иль, может он и не так умен. Или очень хотел, чтобы все видели, что он сделал. Такая, знаешь, жажда признания. Он заставил в истерике бегать кучу людей – чем не достижение?
– Не знаю. Мне все равно это кажется каким-то слишком вычурным. Словно он не деньги пытался стащить, а что-то сказать. Но, как бы, заявления то не последовало, если это такой… финансовый терроризм.
– Или он считает, что все сказал своими действиями, – Кин нахмурился и отвернулся в окно.
– Вот только что.
– Понятия не имею. Но мы узнаем, конечно же. У нас не так много было неудачных дел, а с тех пор, как нам добавили одного скучающего консультанта, так и вовсе стали отличники.
Моя очередь хмуриться.
– Рассуждая логически, о чем это все может быть, кроме как о попытке свистнуть пять сраных ярдов кредов?
– Политическое заявление, – лениво предположил Кин. – Месть?
– Кому, Альянсу?
– Или кому-то, чьи это деньги? Владельцам банков, может быть?
– Их что-то может связывать?
– Банковских бонз ВСЕГДА что-то связывает, – фыркнул Кин. – Но давай проверим простые вещи.
Следующие полчаса мы колупались в мобильных терминалах, рыская насчет информации о владельцах банков, но достаточно безрезультатно. Конечно, часть из них была вместе там и сям, и может, там есть какой-то заговор или сговор, но это явно лежит под основным пластом информации.
– Думаешь, стоит поговорить с ними? Со всеми.
– Мы запаримся их допрашивать, особенно с учетом того, что они наверняка будут врать.
– Мы можем допрашивать их так, что я буду наблюдать, – предлагаю я. Псионическое вмешательство в этой ситуации незаконно, и, скорее всего, те из них, кто не телепат, таскают с собой мобильный живой щит в лице достаточно ушлого псионика, но мне уже лет семь как такие вещи мешают не очень.
– Я подкину проверку финансистам, может, найдут какой-нибудь сговор, анализируя финансовые показатели. И, если упремся, будем допрашивать всех поголовно.
– Кто поднял тревогу-то? Первым.
Кин открыл материалы дела, полистал туда и сюда, выругался вполголоса, отправил мне доступ к ним.
– Сам ищи, – любезно предложил он. – Меня от экрана уже тошнит.
– «Кушайте сами», – ехидничаю я, зарываясь в предоставленные мне файлы.
Впрочем, ничего интересного: тревогу поднял один из крупных клиентов «Банка Легатов», который обнаружил оскудение своего счета – не прошел зарплатный платеж.
Я поизучал этих «Соджорн» с лупой и микроскопом, но они не показались подозрительными ни мне, ни моей «тонко чувствующей заднице». Проще говоря, интуиция молчит намертво.
– «Соджорн» поднял тревогу. Кто-то их проверяет, кстати?
– Наверное, – отозвался Кин. Он закрыл глаза, откинулся на сиденье и даже рукой прикрыл лицо, видимо, ему в самом деле было не очень. Я мельком думаю предложить ему помощь псионика, чтобы облегчить тошноту, но передумываю.
Пусть страдает, это полезно.
Вместо этого я отправляю Дип сообщение про «Соджорн», и она прислала мне в ответ блюющий смайлик.
«Это портрет твоего любимого шефа сейчас», – радостно отвечаю ей я.
«Пруфы» – тут же пришло в ответ.
Я, не слишком шифруясь, фотографирую притихшего Кина на комм и отправляю ей.
«Бедняжечка. Купи ему воды с лимоном на обратную дорогу», – посоветовала она.
«Вы с ним все-таки встречаетесь или нет»?
«Это было бы неприемлемо».
«Это было "да"»?
«Не передергивай».
«Проверь соджорн».
Блюющий смайлик снова.
Вот и поговорили.
В итоге, мы прибыли в «Фаради» часа за два до закрытия. Даже его центральный офис был достаточно маленьким, показывая, что организация не слишком большая – чей-то побочный бизнес, не иначе. Возможно, кто-то привлекал средства для своей игры на бирже?.. Я делаю мысленную заметку для себя о том, чтобы проверить, если результаты расследования здесь меня не удовлетворят.
Кин сразу продемонстрировал свои документы, и нас пропустили к директору, хоть я и получаю пару странных взглядов. Хотя это не я тут одет в желтый пиджак! Может, они не любят драные джинсы, или, может у них предубеждение против парней с длинными волосами?
А вот их директору, молодому хрену в модном костюме за хреннелион денег, кажется, было совершенно плевать на то, как мы выглядим, и, кажется, он даже настроен сотрудничать, потому что тут же, даже не поздоровавшись, вызвал того самого бухгалтера, который не хотел пропускать перевод, и только потом поприветсвовал нас.
– Господин Кинслеер. Господин Гиллернхорн.
Вот! Это то, о чем я говорил. Это не оскорбление, а незнание, но он, может, и не имел дело с альварами никогда – такие скорбные жизненные пути тоже иногда случаются.
– Я очень сожалею, что наш банк оказался участником такого постыдного происшествия, и я готов оказать вам всяческое содействие. Надеюсь, это поможет вам убедиться в нашей честности и заботе о репутации.
– Ваш банк – единственный, где хоть что-то заподозрили, поэтому у нас нет к Вам претензий, – успокоил его Кин. – И мы ценим вашу помощь.
– Мы уже предоставили все запрошенные финансовые документы Управлению финансовых преступлений.
– Их там обязательно тщательно проверят, – зубасто улыбнувшись, обещаю я просто для того, чтобы ощутить идущую от него волну тревоги. Я почти уверен, что в его отчетах зарыты какие-то махинации, но, кажется, конкретно к сегодняшней проблеме это не имеет отношения. Просто мелкие грешки, за которые директорский хлыщ ну очень переживает, но надеется, что все проскочит.
