Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
– Трусость сродни чуме: она заразна. Один больной может заразить целый народ. Собака – та, которую я приказала убить, но которая, кажется, сбежала, – должна была броситься на волка по моему приказу. Что же случится в следующий раз, когда остальные псы решат последовать ее примеру и поступать так, как им хочется, а не так, как им приказали? Я скажу: тогда нападет волк, и ваша королева погибнет.
Ужас, сковавший Софи, сменился страхом. Но боялась она не за себя.
– Это я виновата в том, что собака сбежала, ваше величество. Я открыла ворота, – заговорила она поспешно.
– Ты – принцесса крови, наследница престола, а не помощница псаря, – отрезала королева. – Вина не на тебе, а на мальчишке. Он должен был привязать собаку, чтобы та не могла сбежать. – Умолкнув, она перевела взгляд на Тома. – Приказываю перебить всех собак на моей псарне на тот случай, если какая-то из них подхватила заразу трусости. А этого мальчишку, который покрывает трусливых сук и ценит их жизнь выше жизни королевы… его я приказываю отвести в казарму и дать ему десять плетей.
– Нет, – прошептал Том, качая головой. – Не надо. Пожалуйста. Простите… Я больше не буду!
У Софи перехватило дыхание. Ей хотелось закричать на мачеху, упасть ей в ноги и упрашивать об отмене наказания, но принцесса понимала, что ничего такого не сделает. Поэтому она, опустив руки, неподвижно смотрела, как Том попятился, зацепился башмаком за камень и снова упал.
– Папа! Папа! – закричал он, протягивая руки к отцу.
Алистер шагнул к сыну, но у него на пути встал капитан дворцовой стражи. Псарь повернулся к королеве, чтобы умолять ее пощадить его ребенка, но та уже ушла.
Софи понимала, что затеяла королева. Она желала преподать урок. Не мальчишке: это был лишь предлог. Нет, урок предназначался всем благородным охотникам, дамам и кавалерам, и суть его заключалась вот в чем: трусость опасна и наказуема, а непослушание – вдвойне.
А еще она хотела преподать урок Софи.
Тот же, что и всегда: нет ничего вреднее доброты.
Глава 4
Королева стояла перед зеркалом в своих покоях.
В его серебряной глади отражалась высокая, стройная женщина с глазами синими, как бурное море, светлыми волосами и высокими скулами. Звали ее Аделаида.
«Когда-то она была прекрасна, как утренняя заря, но время ее не пощадило», – обычно говорят те, кто берется рассказывать эту сказку. Или так: «Время оставило „гусиные лапки” в уголках ее глаз и провело глубокие морщины на лбу».
А теперь скажи мне: есть ли на свете хоть одна сказка, которая начинается с описания морщин короля?
Так почему никто никогда не упоминает об остром уме этой королевы? О том, как она была смела и сильна духом?
Каменный пол леденил босые ступни, промозглый воздух холодил кожу. Дрожь прошла по телу, ведь она только что приняла ванну и даже не вытерлась как следует, а тонкая сорочка не давала никакого тепла. Но королева, казалось, ничего не замечала. Лихорадочно блестя глазами, она смотрела в зеркало так, словно что-то искала в его глубинах.
Что именно она там высматривала, не знал никто. Хотя догадки строили многие.
Вошла фрейлина с белым атласным платьем в руках и через голову опустила его на плечи королевы. Другая туго зашнуровала ее корсаж. Еще две внесли золотистую мантию, покрытую дюжинами бриллиантов чистейшей воды.
– Тяжелая, как доспех, – заметила леди Беатриса, старшая фрейлина, опуская драгоценное одеяние на плечи повелительницы.
– Это и есть доспех, – ответила та. – Через час я встречаюсь с послом Хинтерландии для переговоров о спорных территориях на севере. Это коварный старый змей, как и его хозяин.
Когда Беатриса вышла из комнаты, чтобы принести королеве туфли, Элизабетта, младшая из прислужниц, робко шагнула вперед.
– Вы такая красивая, ваше величество, – сказала она.
Несчастная совершила непоправимую ошибку. И сразу поняла это.
Лицо королевы помертвело от гнева. Она прекрасно знала, что говорят о ней враги. Что она завистлива и тщеславна. Что ее волнует только собственное отражение в зеркале. Она жестом велела Элизабетте подойти ближе.
– Думаешь, я покрываю себя сверкающими камнями из тщеславия? – спросила она. – Думаешь, меня волнует только собственное отражение, когда враги рыщут у границ моего королевства?
Элизабетта нервно сглотнула, бросила взгляд налево, направо, надеясь найти в ком-нибудь хоть чуточку сочувствия, но все, кто был в комнате, – от самой высокородной дамы до последней камеристки – опустили глаза.
– Я… я думаю… нет, конечно же нет, – залепетала фрейлина. – Вообще-то, я так совсем не думаю…
– Понятно, – оборвала ее королева.
Она шагнула к окну и подняла руки. Лучи света, врываясь в окно, отразились в бриллиантах мантии, и крохотные призмы тут же разложили свет на составляющие, окутав королеву облаком радужного сияния.
– Эти бриллианты нужны мне для того, чтобы предотвратить войну, – сказала она. – Увидев меня, посол наверняка решит, что, раз я осыпаю себя драгоценностями, словно конфетти, мне ничего не стоит усеять море военными кораблями. Лучший способ выиграть войну – не начинать ее.
Элизабетта потупила глаза и молча кивнула.
Королева опустила руки, взглянула на позолоченный циферблат стенных часов и нетерпеливо бросила:
– Где она? Почему ее до сих пор нет? Я велела ей явиться еще полчаса назад.
– Она здесь, ваше величество, – сказала Беатриса, внося пару шелковых туфелек. – Ожидает в приемной.
С этими словами фрейлина поставила туфли перед королевой, и та вступила в них. Затем, схватив со столика клочок чего-то серого, стремительно вышла из комнаты, звонко цокая каблуками по каменным плитам.
Принцесса стояла у окна в приемной королевы и ждала, вертя кольцо на пальце левой руки. Золотой ободок с единорогом в овале, обрамленном мелкими бриллиантами, назывался Кольцом Власти, и не зря: монархи Грюнланда передавали его своим наследникам из поколения в поколение.
По мнению королевы, на свете не было человека, менее подходящего для этой роли, чем принцесса София. Подойдя к ней, королева взяла ее за руку, разжала пальцы и опустила в ладонь девушки клочок серого меха.
– Волчья шерсть, – сказала она. – Снята с куста шиповника. Волк не совершал смертельного прыжка, правда?
Софи смотрела на шерсть и молчала.
Взяв девушку за подбородок, королева развернула ее к себе лицом.
– Ты дала ему уйти, – сказала она.
– Да.
– Зачем?
Глаза Софи, влажные от подступивших слез, с мольбой смотрели на мачеху.
– Я… Мне стало его жаль. Ему было так страшно.
Королева, презрительно фыркнув, выпустила подбородок падчерицы.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
