Книга Мухи - Максим Кабир

Он стоял в поле, красно-бурое пятно на фоне безмятежно-голубого неба. Громоздкий, трехэтажный, с кирпичным нутром под осыпавшейся и утратившей первоначальный цвет штукатуркой. Двенадцать окон квартир были утоплены в нишах и обрамлены рельефным орнаментом. Фасад вертикально разрубал выпуклый ризалит с высокой крикливо-фиолетовой дверью в неглубоком портале и двумя подъездными оконцами. Все окна, кроме фонаря под двускатной крышей, были узкими и высокими.

По простенкам между вторым и третьим этажами тянулся причудливый орнаментальный пояс: погрызенные временем и непогодой гипсовые фрукты и ягоды. Гроздь винограда, что-то вроде арбуза или тыквы. Венчали дом рожки дымоходов, а из его торцов выдвигалось по паре балкончиков с металлическими ограждениями.

Саша завороженно разглядывала массивные наличники, лепнину, фруктовое декорирование. Старое здание больше походило на музей – запущенный и провинциальный, – чем на жилой дом. Но, справившись с удивлением, она различила новые детали: сушащиеся на верхнем балконе спортивные штаны, телевизионные антенны, трансформаторную будку…

Слева двое детишек, мальчик и девочка, ползали на коленках по земле.

«Вот почему квартира обошлась нам так дешево. Это же хреновые декорации из фильма про чекистов».

На первом этаже шевельнулись занавески, какой-то старик оглядел гостей и скрылся в недрах комнаты.

Саша поняла, что мама смотрит на нее. С надеждой, мольбой и опаской.

– Здорово, да?

Ни Саша, ни ее противоречивые внутренние голоса пока не определились, здорово это – дом в поле – или не очень.

– Господи, сколько ему лет?

– Дореволюционная постройка, – сказал папа. Он клацал телефоном, вероятно, переписывался с женой.

– И какого черта его здесь построили?

Саша обвела взором пустырь и болотце, до которого было рукой подать.

– Не чертыхайся, – пожурила мама.

В их городе с четырехвековой историей было предостаточно памятников архитектуры, помещичьих домин, бараков. Она никогда не думала, что придется поселиться в одном из этих музейных экспонатов.

«Есть шанс, что его скоро демонтируют», – сказала Шура.

– А мы закупили ведра для колодезной воды? Чугунку, свечи?

– Газ, вода, все в комплекте. А завтра нам установят модем.

– Ну же, – хлопнул в ладоши папа, – исследуем территорию!

Они вышли из машины. Ветер приглаживал некошеную траву. Дети не обращали никакого внимания на новоприбывших, а вот смешная, словно сшитая из разных клочков шерсти кошка перестала лизать лапу и повернула к ним треугольную мордочку. Изумрудные глаза источали любопытство.

– До остановки пятнадцать минут пешком, – сказала мама, – до станции – минут двадцать через микрорайон.

– Тут где-то минеральный источник был, – задумчиво проговорил отец. – И даже яхт-клуб.

Саша вообразила кораблик, пробирающийся заиленным руслом Змийки.

– А здесь, наверное, жили отдыхающие.

Саша заставила себя думать об общежитиях, по которым они с мамой скитались.

На рельефном фасаде висела табличка: «Первомайская, д. 1». Газон окаймляла бордюрная лента, приветливо кивали бутонами тюльпаны, вился к подоконникам плющ. Две массивные лавочки вызвали ассоциации с каменными львами, застывшими у входа во дворец.

Мама приобняла Сашу за талию:

– Угадай, где наша квартира?

«В городе», – подумала Саша, и глаза защипало.

Она молча указала на второй этаж.

– В точку!

Тропка вилась от подъезда к кустам, к красивым и нарядным высоткам. Их окна переливались в оправе стеклопакетов, дразнили.

Что скажет Ксеня? Что сказал бы Леша?

Папа вытаскивал из багажника пакеты, мама покусывала ногти, смотрела на ризалит и полукруглые фронтоны, словно тщилась разглядеть в них свое будущее.

Саша побрела по двору, к южному его краю.

– Доча…

– Пусть осмотрится, – вмешался папа. – А мы на скамейке посидим.

Пырей пружинил под кедами. Ветерок обдувал взмокший лоб.

«Ну зачем, ну зачем ты умер?» – вопрошала она дядю Альберта.

За углом простиралось ничто. Пустота из двух половинок, зеленой и голубой.

На секунду показалось, что если она сейчас топнет ногой, то мир полетит в тартарары, долбаный д. 1 по Первомайской покатится, как перекати-поле. Обрушатся кремовые новостройки, степь сомнется, будто бумага, и все это ухнет в пропасть, где ему и место.

Проводки наушников щекотали шею, на глаза навернулась влага, но Саша похлопала ресницами и сильно сжала кулаки, не давая слезам пролиться.

Прищурилась на солнце, чтобы оно сожгло клокочущую в душе дрянь.

«Мы больше не бомжи», – сказала Александра Вадимовна.

Рядом мяукнуло тоненько, звук доносился из крошечного оконца у самой земли. Зарешеченный квадрат и сырая мгла за ним.

– Кис-кис-кис, – позвала Саша, но мяуканье не повторилось.

Она поплелась обратно, загребая кедами траву.

И едва не ойкнула, когда навстречу кинулся растрепанный мальчонка. Не старше семи лет, в шортах и футболке. Коленки перепачканы – это он играл во дворе с подружкой-ровесницей.

– Привет, – улыбнулась Саша, которая обожала детей и мечтала, чтобы у мамы и дяди Альберта родился малыш. Братик или сестричка.

– Поможешь нам? – спросил мальчик, шмыгнув носом.

– Попробую.

Он поманил ее во двор. Родители сидели у подъезда, огороженные сумками и пакетами. А под ржавым турником сидела девочка с такими же грязными и оцарапанными коленями, как у ее приятеля. Она встретила Сашу предельно серьезной гримасой и сказала вместо приветствия:

– Стань там.