— Нет, это…
— Личное, — вмешалась Александра. Ее рассердило то, как миссис Темплтон сказала «бесплатное», как будто человек, у которого не было денег, чтобы заплатить за услуги ее сына, заслуживает лишь благотворительности, а не уважения.
— Личное? — Ухоженная рука миссис Темплтон схватилась за золотую цепочку на шее. Понизив голос так, чтобы Александра не слышала, она сказала: — Сейчас у тебя нет времени на эту… Молодую Особу. Ты должен быть в суде через несколько минут. Но если у тебя все же есть время на Личные Дела, тебе следует ответить на звонок Дэвины. Я сказала ей, что ты позвонишь по поводу билетов на презентацию фонда…
— Зачет ты это сделала? — поморщился Райли.
— Я забочусь о твоем благополучии!
— Мама, я же просил тебя не вмешиваться в мою…
Александра явственно видела, как серые глаза миссис Темплтон подернулись влагой, а Райли заметил, что люди из соседних офисов стали прислушиваться к их разговору. Он схватил Александру, втолкнул ее в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Было такое впечатление, что он не столько хотел убрать ее с дороги, сколько укрыться сам.
Две стены кабинета были до потолка заставлены полками с книгами. Прекрасный старинный письменный стол и два глубоких кожаных кресла дополняли обстановку. На свободной стене висел большой портрет мужчины в парике и мантии со смеющимися синими, как у Райли, глазами.
— Мой отец, — сказал Райли.
Александра улыбнулась: подпись художника на картине в этой обстановке смотрелась даже лучше, чем знакомое лицо.
— Вы на него похожи. — Она принюхалась и огляделась: пепельниц не было видно. — Вы здесь не курите?
— Я вообще почти не курю. Разве что в клубе. Иногда. А почему вы спрашиваете?
— У меня аллергия.
— Вот, значит, откуда слезы.
Он бросил парик на кресло, а бумаги — на стол.
— Красивый стол.
— Отцовский. Стало быть, вы решили проникнуть в мой кабинет. Зачем?
— Я просто предложила подождать вас здесь, потому что ребенок начал плакать. Ваша секретарша… э… ваша мать повела себя так, будто я предложила устроить пикник в Вестминстерском аббатстве.
— Она не секретарша. Моя секретарша попала в аварию, и мама пока ее замещает. Вы, наверно, проболтались, что познакомились со мной в клубе?
— Нет, и не думала. — Она заметила, что он вздохнул с облегчением. — Вы держите это в секрете от всех или только от матери и Каролины? — Он не ответил, только сорвал с себя галстук и тоже бросил на кресло. — Впрочем, какое мне дело до того, что по вечерам вы из сурового служителя закона превращаетесь в не слишком воспитанного пианиста, а ваши женщины думают, что вы работаете.
Ответом ей был мрачный взгляд. Он снял мантию и повесил ее на старинную вешалку в углу, потом расстегнул две верхние пуговицы глухого шелкового жилета. Интересно, подумала Александра, что он еще собирается снять?
— Итак, — кисло улыбнувшись, сказал он, — это и есть брошенный ребенок.
Александра прижала к себе малышку и рукой прикрыла ей ушко.
— Тише! Не говорите так! Ребенок не должен слышать этого слова…
— Как вы меня нашли? И какого черта вы разыгрываете мелодраму в моей приемной, да еще в присутствии моей матери? Суете мне ребенка, как будто он мой, а я какой-нибудь похотливый лорд, который соблазнил горничную, а теперь не желает взять на себя ответственность за содеянное.
Александра не знала, что рассердило ее больше: то, что он с легкостью назвал себя лордом, а ей определил роль горничной, или его указующий перст, которым он размахивал у нее перед носом.
— Между прочим, этот ребенок — девочка. И она вполне может быть вашей — уж очень она на вас похожа. Все это заметили.
Девочка перестала плакать и смотрела на Райли с дерзостью невинного младенца.
— Я уже сказал вам, — четко, отделяя одно слово от другого (так, видимо, он говорит в зале суда, подумала Александра), заявил Райли, — я не являюсь отцом ни этого ребенка, ни какого-либо другого.
— Как вы можете быть в этом уверены?
— Вы хотите знать, какими противозачаточными средствами я пользуюсь? — Александра покраснела, а он насмешливо усмехнулся. — Я сторонник безопасного секса. — В голове Александры промелькнуло непрошеное видение: смятые простыни и музыкальные пальцы, которые все время только и делают, что расстегивают и застегивают пуговицы. — К тому же, я очень разборчив. Женщины, которые мне нравятся, никогда бы не подкинули ребенка.
Странно, но ребенок на руках Александры стал страшно тяжелым. Она переложила его на другую руку и протянула Райли конверт.
— В конверте эта чертова записка? — процедил он сквозь свои великолепные зубы, чувствуя, что у него поднимается давление.
— Мне хотелось бы, чтобы вы помогли мне, Райли. Боюсь, одной мне не справиться.
— Что вы предлагаете? Чтобы я посидел с ребенком? Или менял пеленки?
— Почему бы и нет? — разозлилась Александра.
— Я адвокат, мисс Пейдж. У меня сейчас начинается судебное заседание, после которого мне надо подготовиться к слушанию следующего дела. Даже если бы я хотел помочь — а я не хочу, — то не смог бы.
— У меня тоже есть неотложные дела, мистер Темплтон, — ледяным тоном заявила Александра, — и не менее важные. Если я могу пожертвовать парой дней, чтобы уладить это дело, не вижу причин, почему бы вам не сделать то же самое.
— Я вам скажу почему. Потому что это вы решили не заявлять о ребенке властям. — Снова этот указующий перст, но на этот раз он грозил ребенку, который опять начал плакать. Райли на минуту опешил, но потом заключил: — Ко мне это не имеет никакого отношения.
Александра подняла руку с конвертом, но Райли, тихо чертыхнувшись, схватил ее за запястье и прорычал:
— Если вы еще раз скажете, что в записке стоит мое имя…
— И что тогда?
Он наклонился к ней и неожиданно улыбнулся. Ошарашенная такой переменой, она отшатнулась.
— Уж не собираетесь ли вы снова меня поцеловать?
— Значит, вам это было неприятно? — в его глазах блеснул озорной огонек.
— Я никогда не целуюсь с курящими, — сказала она, наморщив нос. — Мне не нравится вкус табака.
— Я уже говорил, что курю только в клубе, — ответил он, словно принимая всерьез ее заявление. — А вообще я некурящий.
Он снова наклонился к ней и открыто принюхался.
— Что это у вас за духи?
— Я не пользуюсь духами, у меня на них аллергия.
— У вас, что, на все аллергия?
Он все еще держал ее за запястье. Она попыталась освободиться, чтобы он не заметил, как часто бьется ее пульс.
