Макс опасно сощурился. Шагнул к ней неожиданно быстро и…
Николь охнула, разглядывая застывший перед носом кулак. Перевела взгляд на побледневшего Макса, а потом на оборотня, сжимавшего запястье парня. О, черт…
— Попытка нанести вред госпоже, — отчеканил мужчина. — Настаиваю исполнить ее пожелание. Я вас провожу.
И двинулся в сторону выхода. Макс заверещал от боли — руку оборотень отпускать не собирался.
— Тварь безмозглая, пусти!
Бабьи визги здоровенного лба звучали райской музыкой. Николь злорадно ухмыльнулась. А вот бы его еще мордой о косяк припечатать. Со всего размаха, до кровавых соплей. И в суп тот разлитый потыкать, как нашкодившую псину. Не того он животным назвал. В зеркало бы посмотрелся — там как раз тварь первосортная!
Вышвырнув парня за порог, оборотень хлопнул дверью, да так, что по ушам ударило. Громкий звук привел в чувство.
Николь с благодарностью взглянула на своего защитника и тут же испуганно охнула.
— Твои руки!
Голые предплечья были все в красных пятнах ожога. Ему же больно!
Подскочив к мужчине, Николь схватила толстое запястье и внимательно изучила повреждения. Могут быть волдыри. Надо к врачу, но сначала приложить холодное!
— В ванную, — дернула за собой. — Это приказ, — упрямо заглянула в желтые глаза.
А зрачки-то во всю радужку! Ну, точно, ему больно!
Буквально отбуксировав оборотня за собой, она притащила его к раковине. Мужчина шел как-то неуклюже, слишком медленно. Еще и ноги обварил, что ли? Надо посмотреть.
Выхватив с держателя полотенце, она смочила его холодной водой.
— Вот так, — пробормотала, осторожно прикладывая компресс к поврежденным местам. — Ублюдок… сам он — животное… Больной на всю голову… Тебе нужно к врачу, у меня нет антисептика и био-геля.
— Повреждения незначительны, — прогудел оборотень. — Регенерация уберет следы через четверть часа.
Вот дура! Совсем забыла, что оборотни восстанавливаются в сотни раз быстрее, чем люди. А она тут во врача играет… Николь смущенно отступила, и поправила сползший на одно плечо халат. Ладно, если такое дело.
— Ты можешь... эм… привести себя в порядок, — пробормотала торопливо. — Помыть...
Шорох ткани съел остаток слова. Оборотень послушно стянул майку, и Николь выпала из реальности, разглядывая скульптурный рельеф.
Вот. Это. Да-а-а…
Мозги превратились в теплую карамель и стекли куда-то вниз, сворачиваясь в животе щекотным золотым клубочком. О, Господь всемогущий и все его ангелы… Как вообще природа могла сотворить нечто настолько прекрасное? Плавные линии большой грудной, четкий изгиб дельтовидной, проработанный пресс, украшенный темной дорожкой, ведущей за линию пояса прямиком к… Нет, ей срочно надо прекратить пялиться. Просто развернуться и уйти… Только посмотрит еще пять секунд, или десять…
Тем временем оборотень взял полотенце и медленно провел по груди. Тугие сплетения задвигались под кожей, а Николь поймала себя на мысли, что сейчас очень хочет оказаться на месте этого чертова куска ткани.
— Л-ладно, я пошла, — промямлила, буквально через силу отступая еще на шаг. — Ты тут это… делай что нужно.
Полотенце шлепнулось на пол, а оборотень взялся за пряжку ремня. Николь пулей выскочила из ванной.
Хлопок двери спрятал нетерпеливое рычание зверя и опасный, очень пристальный взгляд.
Глава 3Ночью она спала плохо. Сон накатывал волнами. Кажется, она куда-то бежала… Сквозь лес или переплетения труб и развалин — Николь не помнила точно. А за ней кто-то гнался. Она чувствовала жаркое дыхание и бесшумный, но все равно ощутимый топот лап. Ее догонял зверь. Рычал оглушительно громко, щёлкал зубами… Казалось, вот-вот и она грохнется на землю, а в горло вопьются клыки разъярённого хищника, но каждый раз, когда между шеей и плечом немело в ожидании укуса, Николь просыпалась. Вскакивала на кровати, вертела головой, пытаясь разглядеть лохматую тень в сумраке комнаты, и снова соскальзывала в полудрему к поджидавшему ее оборотню. Темно-пепельному, огромному…
А на утро она проснулась с дичайшей головной болью. Скрутившись под одеялом в комочек, мечтала рассыпаться на атомы, но кто же даст ей отдыха?
— Юная мисс, ваш завтрак готов, вставайте, — горничная Люсиль была, как всегда, безжалостна. Одна из немногих старожилов, она напоминала живого робота. Фигуристая, крепенькая, с дежурной и полностью отстраненной улыбкой на скуластом лице.
— Ещё пять минут…
— Вставайте, — вежливый голос звякнул сталью. Как всегда.
Николь со вздохом подчинилась. Опять ведь нажалуется отцу, и тот для профилактики велит устраивать подъем в три ночи и запрещать спать до полуночи. Такие вот способы воспитания.
На столе дымилась ненавистная запеканка. Есть нелюбимую пищу ее тоже научили, но отнюдь не разговорами. Николь вылезла из-под одеяла и огляделась. Оборотня в комнате не было.
— А где…
— Животное на досмотре. Впредь вам запрещено сажать его за стол, — буднично сообщила Люсиль.
Сука. Лишь бы своя задница в тепле была. И разговоры с такими — пустая трата времени. Выдохнув, Николь принялась запихивать в себя запеканку. Чем быстрее мерзость окажется в желудке, тем лучше. А взгляд так и бегал по комнате. И мысли жалят маленькими злыми осами. На досмотре? Это как? Что там с ним делают? Для чего?
Когда последний кусок оказался в желудке, порхавшая по комнате Люсиль опять подала голос.
— Мистер Оржевски ждет вас в своем кабинете. Поторопитесь.
Вот черт. Когда папаша вызывает на ковер, ничем хорошим это не заканчивается. Николь лихорадочно соображала, что такого успел нагородить Макс и в каком свете выставить произошедшее. Только бы оборотня не тронули! Он ведь не причем!
Запрыгнув в джинсы и натянув рубашку с воротником под горло, она сколола волосы простой заколкой. Люсиль недовольно цокнула и вместо кроссовок выудила из обувного шкафа черные туфли на высоком каблуке. Пришлось уступить и натягивать на себя замшевые копытца.
Подгонять не было нужды — Николь пулей летела по коридорам. Идиотское воображение рисовало лежавшего на полу оборотня. Избитого, не умеющего ответить хотя бы криком. Беззащитного, как… Николь крепко зажмурилась, отгоняя оживший кошмар, и что есть силы схватилась за изогнутую дверную ручку. Отец не любил нормальных магнитных дверей. Предпочитал обстановку «под старину». Аристократ, черт его дери, недоделанный.
Толкнув тяжелую дверь, вошла в кабинет и едва успела проглотить вздох облегчения. Оборотень стоял у стены, и видимых повреждений на нем не было. Да и руки зажили… Стало как-то жарковато. Фигура у него, конечно, просто ходячий секс…
— Ты разучилась хорошим манерам? — прилетело с порога в лоб.
