Ознакомительная версия. Доступно 51 страниц из 254
– А как тебя назвать, если мы опоздаем к ланчу? Мы заказали столик в «Коннахте» на половину первого. Решили устроить тебе маленький праздник. Но если не поторопишься, мы туда не доберемся.
– Уиш, незачем было… – начала Индия.
– Не волнуйся. Это не я. Затея Литтона.
– Бинг, незачем было…
– И не я, Инди. Мой братец.
– Что, Фредди тоже здесь? – изумилась Индия. – Как? Когда? Он говорил, что получил приглашение к К.-Б. на все выходные.
– Ничего не знаю, – пожал плечами Уиш. – Видно, сумел отвертеться. Фредди я застал уже на лестнице. Он спускался вниз. Я подбросил его сюда.
– А где он сейчас?
– На улице. Разворачивает машину.
– Уже нет. Я здесь, – сказал молодой блондин.
Он был высоким и худощавым, одетым в элегантный короткий сюртук и шевиотовые брюки. В его сторону тут же повернулась дюжина восхищенных женских голов. Возможно, какая-нибудь престарелая дряхлая тетушка или совсем юная девица и спросили бы, кто он такой, но большинство собравшихся сразу его узнали. Он был членом парламента, восходящей звездой, чей дерзкий переход из стана консерваторов к либералам приковал к себе внимание газет. Он был младшим братом Бингэма, всего лишь вторым сыном в семье, но застенчивый, тушующийся Бинг всегда мерк на его фоне.
– Фредди, что тебя сюда принесло? – спросил Уиш. – Я даже заволновался.
– Я тронут, старик. Искренне тронут.
– Речь не о тебе. Об авто.
Уиш дрожал над своим новеньким «даймлером».
– Хм… Да. С машиной что-то не совсем так, – признался Фредди. – Я никак не мог включить на этой чертовой жестянке обратную передачу. В нейтральное положение рычаг тоже не переводился. Мне и мотор заглушить не удалось.
– Фредди… – начал Уиш, но Фредди его не слушал; он целовал Индию в щеку. – Отлично, дорогая! Мои поздравления.
– Фредди, ты болван! – заорал Уиш. – Как понимать, что тебе не удалось заглушить мотор? В каком состоянии машина? Едет сама?
– Разумеется, нет. Я усадил туда швейцара. Когда я видел его в последний раз, он двигался в сторону Кингс-Кросса.
Уиш с руганью выскочил из аудитории. Бинг последовал за ним.
– Его драгоценное авто в полном порядке, – улыбаясь во весь рот, признался Фредди. – Стоит перед входом. Но ты видела физиономию Уиша?
– Фредди, это уже злая шутка! Бедняга Уиш! – воскликнула Индия.
– Бедняга Уиш. Скажешь тоже! – фыркнула Мод. – Для него это хороший урок. А то помешался на автомобилях. Может, мы все-таки уйдем отсюда? Меня уже тошнит от здешних запахов. Инди, я не преувеличиваю. Жуть полнейшая. Чем это воняет?
Индия принюхалась:
– Я ничего не ощущаю.
– У тебя нос заложен, что ли? Как ты можешь ничего не чуять?
Индия принюхалась еще раз:
– А-а, так это ка…
Она хотела сказать «капуста». У соседней церкви была благотворительная кухня для бедняков, и запахи оттуда всегда проникали в аудиторию. Но Фредди не дал ей договорить.
– Это кадавры, – заявил он. – В просторечии, трупы. Инди мне о них рассказывала. Лучшие отправляют в колледжи при больницах Гая и Барта, а женской школе достаются уже с тухлятинкой.
Мод побледнела, прижав к груди унизанную кольцами руку.
– Мертвецы? – шепотом переспросила она. – Фредди, ты явно шутишь. Скажи, что шутишь.
– На этот раз нет. Я предельно серьезен. Даже поклясться могу.
– Боже милостивый, меня сейчас вытошнит! Я немедленно ухожу.
Мод ушла, зажимая рот рукой.
– Предельно серьезен? – накинулась на жениха Индия. – Неужели, когда мы собираемся вместе, обязательно нужно превращаться в двенадцатилетних оболтусов?
– Обязательно, – ответил Фредди.
Он наградил ее ослепительной улыбкой, и Индия, наверное, в миллионный раз подумала, что Фредди – самый обаятельный мужчина из всех, кого она видела.
– Ты несносен, Фредди. Честное слово.
– Да. И я это признаю́. Но только таким способом я смог хотя бы пять минут побыть наедине с тобой, – сказал Фредди, сжимая руку Индии. – А теперь собирай вещи, старая жердь. Мы отправляемся в «Коннахт».
– Уиш сказал, чья это затея. Фредди, можно было обойтись и без торжеств.
– Я так хотел. Насколько тебе известно, люди не каждый день становятся докторами.
– Это так здорово! Так неожиданно! Я думала, ты все выходные проведешь у К.-Б.
К.-Б. сокращенно именовали Генри Кэмпбелла-Баннермана, лидера оппозиции. Ходили слухи, что лорд Солсбери, британский премьер-министр и нынешний глава консервативной партии, намерен осенью провести всеобщие выборы. Кэмпбелл-Баннерман созвал свой теневой кабинет для выработки платформы либеральной партии. Туда же пригласили нескольких перспективных заднескамеечников, включая Фредди.
– Старый шалунишка все отменил, – сказал Фредди. – Подустал малость.
– И когда ты узнал?
– Пару дней назад.
– А почему мне не сказал? – спросила задетая Индия.
Она и так переживала, зная, что его не будет на церемонии.
– Дорогая, я собирался, – сокрушенно произнес Фредди. – Наверное, нужно было так и сделать. Но едва мне стало известно, что тягомотина на выходные отменяется, я решил сделать тебе маленький сюрприз и отпраздновать твой выпуск. А теперь хватит метать в меня молнии. Идем за твоими вещичками.
Индии стало стыдно. Как у нее язык повернулся отчитывать Фредди? Он всегда был таким предупредительным. Они вышли из аудитории и по узкому коридору направились в лекционный зал, где Индия и другие выпускницы оставили свои вещи. Зал поразил ее полной тишиной. Индия не помнила, чтобы здесь бывало так тихо. Фредди уселся на скамью и стал открывать бутылку шампанского, похищенную со стола с напитками. Индия огляделась по сторонам, но не в поисках своих вещей. Она обвела глазами помещение, глядя на ряды скамеек, поднимающихся амфитеатром, прозекторский стол, шкафы, плотно забитые толстыми медицинскими книгами и справочниками, скелет по прозвищу Понсонби, болтающийся на подставке… и поняла, что видит все это в последний раз. Грусть, заглушенная встречей с друзьями и женихом, нахлынула на нее снова.
– Поверить не могу, что все закончилось и мне уже больше не сидеть здесь, – сказала Индия.
Фредди что-то пробурчал, хмурясь на неподатливую пробку.
– Это место… эта школа… все годы, проведенные здесь… все позади… – Голос Индии дрогнул.
В мозг хлынули картины прошлого. Яркие фрагменты. Она увидела себя и Харриет Хэтчер в анатомическом театре, склонившимися над трупом. Они удаляли кожу, называя и зарисовывая мышцы и кости, стараясь делать это как можно быстрее, пока трупный запах не сделался невыносимым. А главное, стараясь, чтобы их не вывернуло. «Чиркануть и блевануть» – так это называлось на их жаргоне. Профессор Фенвик то ругал их растяпами с кривыми руками, то приносил соду и подставлял ведро.
Ознакомительная версия. Доступно 51 страниц из 254
