- Я выдрал, как только въехал в этот кабинет.
Она глухо засмеялась мне в рубашку.
- Мне стоило догадаться.
- Прости меня, Снежок, - наконец выдавил я, потерев ее предплечья. – Я сделал тебе больно.
- Бывало и больнее.
Я прикрыл глаза, прекрасно понимая, что она имеет в виду. Мой выбор, мою свадьбу. Я никогда не забуду, как Мари улыбалась на вечеринке в честь моей женитьбы, как мила она была с Карин и ее родителями, как издевалась надо мной, подшучивая на грани. Ей было больнее в тот день.
Я был готов снова рассыпаться в извинениях. Чувство вины сжирало изнутри и требовало именно этого. Но Марьяна неожиданно усмехнулась.
- Удивительно, но мне понравилось.
- Что именно?
- Как ты держал меня.
- Это неправильно, Снежок.
- Знаю. А когда мы делали что-то правильное, Марк?
Теперь пришла моя очередь хохотнуть и закивать, подтверждая ее слова.
Мари обняла меня крепче и снова стала серьезной.
- Что с тобой происходит? – шепотом спросила она.
- Я не знаю, - ответил я тихо, словно кто-то мог нас подслушать.
- Посмотри на меня.
Она чуть отстранилась, расцепила руки, безмолвно прося меня обернуться. Я сдержал вздох разочарования из-за потери физического контакта и тепла, которое мне дарили ее объятия. Не сразу, но я повернулся, взглянул на нее. Нацепил на лицо непроницаемое равнодушное выражение, но оно тут же сменилось истинной гримасой боли, потому что Марьяна смотрела так ласково и нежно. Я не нашел сил играть в безразличие. Я был на грани. И Мари знала это, чувствовала. Не было смысла притворяться перед ней.
Она подняла руку, погладила меня по щеке, провела большим пальцем по губам. Я начал осознавать все, что натворил. Смотрел в ее глаза и понимал, что запустил счетчик. Наша привычная устроенная жизнь больше не будет прежней. Очень скоро все разнесет к чертям.
И если свою жизнь я любил, скажем прямо, не очень, то рушить семью дяди я не собирался. Мари любит его, у них дочь. Они счастливы.
Или не очень?
Я запретил себе думать, что Марьяне чего-то не хватает.
- Мы можем сделать вид, что ничего не было? – спросил я, уже зная ее ответ.
Мари лишь отрицательно покачала головой.
- Черт, Снежок, почему ты все усложняешь?
- Ты сам все усложняешь. Я ни при чем.
- Ладно, - согласился я. В этом она права.
В конце концов, это я проявил инициативу, а потом и силу применил. Я снова отвернулся к открытому окну, схватился за сигареты. Мари запрыгнула на подоконник, поглядывая на меня хитрыми глазами.
- Ты играешь с огнем, Мари. Поезжай домой, - велел я, стараясь игнорировать желание оттрахать ее на этом самом подоконнике, чтобы крики жены дяди были слышны даже на Финском.
- Ты сегодня генерал, Марик? Лихо командуешь, но выходит какая-то хуйня.
Она задрала голову, смело встречая мой яростно-возбужденный взгляд.
- Прекрати ругаться, - процедил я сквозь зубы.
- Тебя это заводит?
Мари продолжала улыбаться, и я не мог этого вынести, схватил ее за шею, ответив:
- Да.
Мари сглотнула, не сдержав при этом тихого стона. Она сдвинула ноги, поерзала. Могу поклясться, что ощутил запах ее возбуждения. Ее бросило в жар, щеки зарумянились. Я продолжал держать ее, давя пальцами на сонную артерию. Утром я так держал жену, но испытывал лишь брезгливость. Спектр моих чувств к Мари было невозможно описать.
Ей следовало бы молчать, не провоцировать меня. Но когда Марьяна была благоразумна?
- Ты охуительно сексуальный, когда бесишься, - подбросила она дровишек в топку моего безумия.
- Снеееж, - я почти рычал на нее, лаская шею чуть жестче.
Теперь я контролировал бурление своего дерьма и не собирался причинять ей боль. Скорее, это она мучила меня, отдаваясь так покорно, доверяя и принимая.
Я ослабил хватку, наклонился к ней так близко, что дыхание опалило лицо Мари.
- Ты хоть понимаешь, что еще немного, и я начну убивать тебя? – спросил я, снова чуть сдавливая ее шею.
- Предпочитаешь задушить, чтобы не трахнуть?
- Даже не знаю, - хмыкнул я, - все такое вкусное.
Я, наконец, нашел силы отпустить ее, отошёл от окна, плюхнулся в кресло, пытаясь перевести дух. Не очень удачно. Мари подошла ко мне сбоку, присела на подлокотник, запустила руку в волосы.
- То, как ты борешься с собственными желаниями, просто потрясающе, - пропела она беспечно.
- Ты мстишь мне, что ли, или просто издеваешься?
- Даже не знаю, - хихикнула она, - все такое вкусное.
Я закатил глаза.
- Что за невъебенно бессовестная стерва?!
- Не матерись, малыш. Меня ведь это тоже заводит.
- Прекрати меня трогать.
- Да брось, - Марьяна оставила в покое мои волосы, чуть надавила на плечи, массируя. - Так тоже не надо?
- А, черт. Нет. Продолжай.
Я застонал от удовольствия, к которому опять стало примешиваться едва затухшее возбуждение. Но на таком уровне у меня получалось его контролировать. Что нельзя было сказать о словах, которые так и рвались изо рта вопреки моему желанию:
- Ты такая странная, Мари. Притягательная, желанная и слишком чистая для меня.
Я усадил ее себе на колени, снова играя с огнем. Мари тут же поерзала, дразня попкой мой стояк.
- Самому не смешно? В каком месте я чистая?
- Тут, - я провел пальцем по ее виску, рука легла на ее сердце. - Здесь.
Мари сглотнула, снова возбуждаясь.
- Только между ног меня не трогай, ладно? – попросила она, пряча эмоции за нахально вздернутой бровью.
- И не собирался.
- Врешь.
- Не обольщайся.
- Лицемер.
- Фантазерка.
- Обожаю тебя, придурок.
- Взаимно.
Я не сразу понял, что улыбаюсь, гладя Мари по щеке. Спектр эмоций к этой девочке резонировал во мне от банальной похоти до трепетного восхищения. Я любил ее так сильно сейчас. И жалел, что сбежал, выбрал нелепые новые горизонты, амбиции пестовал, тщеславие тешил. А на деле получил только контракт для Мари. Возможно, ради него и стоило жениться на Карин.
Совесть, которую я, кажется, давно потерял, вернулась и велела начать извиняться за все дерьмо, что натворил.
- Прости, что сделал тебе больно.
