Маккарти собирается обнародовать имена двух миллионов коммунистов. Видать, надыбал где-то телефонный справочник Москвы. – Боб Хоуп.
Маккарти пугал Трумэна, и без того напуганного.
Ваш провал [в деле очищения Госдепа] будет стоить Демократической партии клейма гнездышка международного коммунизма. Конечно, этого клейма не заслужили сотни тысяч лояльных демократов по всей стране и значительное число лояльных демократов в Сенате и Палате представителей.
Методику «убивай всех, Господь отличит своих» он не скомпрометировал, а обкатал. Через три года никто не смеялся, когда Харви Матусов, стукач ФБР, «профессиональный свидетель», нашел среди ста сотрудников воскресной New York Times 126 коммунистов.
Когда же Матусов вызвал национальный скандал, покаявшись в книге «Лжесвидетель» (1955) в клевете на сотни невинных людей, он сам загремел в тюрьму на три года (после апелляции срок увеличили до пяти лет) за лжесвидетельство, каковым признали раскаяние в лжесвидетельстве. Книгу объявили написанной под диктовку коммунистов. На судьбах жертв Матусова его признания никак не отразились: легендарный Пит Сигер мыкался по судам еще семь лет.
Маккарти стал антииконой XX века, а имена и лица тех, кто без истерик и гаерства неторопливо расправлялся с «красными», мало кто помнит: ну разве что Никсона, столь же колоритного, как Маккарти.
Термин «маккартизм» – аналог «ежовщины», сводящей репрессии в СССР к короткому веку наркома Ежова. После его падения Берия казался гуманистом. А если не гуманистом, то хотя бы вменяемым, в отличие от любителя Ежова, профессионалом.
Старый большевик Иван Москвин, покровительствовавший на первых порах провинциалу, будущему «железному наркому», сетовал: «У Ежова есть только один, правда существенный, недостаток: он не умеет останавливаться».
Маккарти тоже был любителем-самозванцем по сравнению с профессиональными антикоммунистами со стажем, располагавшими настоящими, а не фантазийными списками врагов. И тоже не умел останавливаться. Уже в 1953-м даже среди ультраправых, не говоря уже о либералах-антикоммунистах, сложилось мнение, что Маккарти компрометирует саму идею антикоммунизма.
Особенно удручила вменяемых антикоммунистов судьба Роберта «Молодого Боба» Лафолетта. Он двадцать один год представлял Висконсин в Сенате (сенатором был и его отец – Роберт «Боб-Драчун» Лафолетт), но в 1946-м проиграл (вопреки присказке «если Молодого Боба можно побить, то можно побить кого угодно») Маккарти партийную номинацию. «Джо» опередил его на смешные пять с лишним тысяч голосов.
Изначально республиканец, Молодой Боб в 1934 и 1940 годах переизбирался в Сенат от созданной им Прогрессивной партии Висконсина, а в 1946-м вернулся в лоно родной партии. Однако же он был защитником гражданских и профсоюзных свобод, энтузиастом «нового курса». Часто разыгрывал в Сенате элегантную комбинацию: если ФДР предлагал выделить на некую программу, скажем, три миллиарда долларов, то Лафолетт – вдвое больше, и инициатива президента проходила как более умеренная. В 1936–1940 годах возглавлял нашумевший Специальный комитет Сената по расследованиям (в просторечии – Комитет гражданских свобод Лафолетта), расследовавший террор предпринимателей против рабочих активистов.
Однако Молодой Боб был и ведущим изоляционистом, причастным к созданию движения (с внятными фашистскими нотами) «Америка прежде всего», и ярым антикоммунистом. Кампанию 1946 года он строил именно на борьбе с «красной угрозой». Маккарти же, которого Лафолетт легкомысленно считал ничтожеством, о коммунизме помалкивал.
Когда Маккарти стал звездой, Лафолеттом овладела паранойя. Он страшился, что удачливый соперник вызовет его на допрос, припомнив опрометчивые предвыборные утверждения Лафолетта, что он осведомлен о проникновении коммунистов в органы власти. Вдруг Маккарти спросит его, почему, зная имена тайных врагов, он не обнародовал их. Не был ли он их пособником?