— Не только ваша, — учтивым тоном поправила я.
— Ну да, ну да, — пробормотал Борис Дмитриевич, положив руки на край стола. — Как, напомни, тебя зовут?
А я и не говорила своего имени.
— Арсения.
— Арсения, — с улыбкой повторил босс.
— Я принесла вам кофе.
Прошагала вглубь современно обставленного кабинета и поставила перед боссом кружку с напитком, который я подогрела пару минут назад.
— Издеваешься? Что ты мне подсунула? — с внезапной брезгливостью спросил блондин.
Ээмм?
Некрасов перевел взгляд от емкости с напитком к моему недоуменному лицу. Смотрел так, словно я за считанные мгновения превратилась в грязь под мысками его ботинок.
— Прошу прощения?
— Я, по-твоему, идиот, чтобы пить из незнакомой кружки? А вдруг ты ее из помойки достала?
Что за вздор?!
— Я взяла ее из обеденной зоны для персонала, — сдерживая за стиснутыми зубами негодование, вызванное грубой реакцией Некрасова, пояснила я.
— То есть, это чья-то кружка? — медленно протянул он, отстраняясь от спинки и вонзаясь в меня испепеляющим взором. — Чужая кружка оказалась на моем столе? — заговорил, еще больше растягивая слова. Согнул руки в локтях, перенес центр тяжести на ладони, которые по-прежнему покоились на столе. Он будто готовился к прыжку. — Кружка, которая может принадлежать человеку с герпесом или еще черт знает с чем? — голубые глаза, метающие в меня молнии, резко сузились. — Ты адекватная?
В чьей адекватности и стоило сомневаться, так это в его!
— В моей медицинской книжке указано, что на все сто процентов, — выдавив улыбку, парировала его крайне нелепое обвинение.
Помни, зачем ты здесь, Ася.
Я не должна допустить того, чтобы в первый же день, не поработав и часа, вылететь с позором из-за ругани с начальством. Белова меня точно за это не похвалит.
— Мне очень жаль, Борис Дмитриевич, — проглотив жажду отмщения за свою уязвленную гордость, я смягчила голос и взяла со стола кружку-человека-с-герпесом-или-еще-черт-знает-с-чем. — Если бы я знала, что вы такой… взыскательный, — гадкий придира, — к подобным вещам, то подобного казуса не случилось бы. Понимаете, сегодня мой первый день. Я ужасно волнуюсь, потому что ничего и никого здесь не знаю. Меня не предупредили о ваших взаимоотношениях… с посудой, поэтому еще раз приношу извинения.
Некрасов казался удовлетворенным этим пропитанным фальшью раскаянием. Он упивался своим хозяйским положением настолько, что не заметил откровенно издевательской нотки, звучавшей в моей интонации.
— Ладно. Ты милашка, так что на первый и единственный раз прощаю.
— Благодарю, — выдавила кислую улыбку, сжимая пальцами злосчастную кружку.
Да я бы не поленилась перерыть какую-нибудь ближайшую помойку, чтобы стереть с безукоризненного лица плейбоя надменность!
— Вылей эту гадость, — небрежно махнув рукой, велел Некрасов и отвернулся к тонкому компьютерному монитору с логотипом «Apple». — Налей кофе в одну из тех чашек, — указательным пальцем подсказал направление.
Я проследила за жестом босса. Он показывал на журнальный столик с двумя полочками, заставленными роскошным набором чайного сервиза: фарфоровые блюдца, кувшин и миниатюрные чашечки голубоватого цвета с золотым затейливым узором.
— Я пью только из них, — проговорил мужчина, вдалбливая информацию в мою память размеренным отчетливым голосом. — Будь аккуратна. Это эксклюзивная работа «De Lamerie», за которую я отвалил кучу денег. Сломаешь — век не расплатишься.
От серьезности, с которой вещал босс, у меня засосало под ложечкой.
Я тихонечко кивнула и подошла к журнальному столику. Поставила на него кружку с рисунком улыбающегося смайла, нагнулась, чтобы открыть стеклянную узкую дверцу, и выудила крошечную чашку.
Я ощутила многотонный груз ответственности, как только взяла миниатюрный предмет сервиза весом не больше гусиного пера в руку.
Выпрямилась и с облегчением вздохнула. Я продержала дорогую вещицу почти минуту и не уронила ее. Это прогресс!
Довольная собой, поспешила к выходу.
Дверь в кабинет с размахом отворилась и с грохочущим звуком ударилась о стену.
От неожиданности я вздрогнула и чуть подпрыгнула, застыв на месте.
— Барс! — гневливый рык наполнил помещение.
Вошел высокий брюнет. Его деловой костюм и прическу я немедленно узнала. Этот человек пихнул меня перед тем, как промчаться по вестибюлю.
Однако Борис Дмитриевич даже и не думал смотреть в сторону нежданного гостя.
Некрасов вперился неподвижным взором в мои руки. Вернее, он прожигал глазами то, что в них находилось пару мгновений назад… а теперь покоилось у моих туфель горсткой разбитого фарфора.
ГЛАВА 3
ЭМИЛЬ
Рыжая побледнела от осознания того, что натворила. Ужас перекосил ее симпатичную мордашку.
— О нет… Простите меня… пожалуйста, простите, Борис Дмитриевич! — она принялась судорожно мямлить.
Девушка бросилась вниз собирать осколки чашки и блюдца.
Я уже и забыл, зачем пришел к Барсу. Скрестив руки на груди, надзирал с интересом за безрезультатными попытками нашей новой помощницы подобрать обломки посуды и поместить в ладонь. Она конвульсивно дрожала, грозясь вот-вот заплакать.
Я поморщился и отвернулся.
Терпеть не мог женщин, которые при первой же возможности пускались в рыдания. Разумеется, у нее был весомый повод паниковать. Она только что разбила чашку с тарелкой из набора стоимостью в десятки тысяч долларов. Некрасов трясся над ними, как курица-наседка.
Я бы проявил сочувствие, если бы не знал, что эта девушка…
— Встань, — замогильным голосом приказал Барс.
Рыжая повиновалась и поднялась с колен. Крошечный осколок впился ей в кожу. Ранка окрасилась в светло-красный. Выступившая капля крови стекала по ноге, наверняка вызывая у неуклюжей девицы дискомфорт.
Барс пронзал ее немигающим взором.
— Назвать тебе цену твоей косорукости?
Девушка впилась зубками в свою нижнюю губу. Ее подбородок дрожал. Пухлые щеки окрасились в нежный алый оттенок. Я переместил взгляд ниже, к ее соединенным в замок пальцам. Она сжимала руки с такой силой, что побелели костяшки. Поставила ноги вплотную друг к другу, чуть потупив мыски туфель. Ее провинившийся и чертовски перепуганный вид спровоцировал волну жара к моему члену.
Какого хера?
Я поменял позу, чтобы скрыть стояк.
— Асенька, — хрипло пропел Барс, склонившись над столом. Он зловеще уставился на рыжую исподлобья. — Ты посягнула на нечто сокровенное любого уважающего себя мужчины, — процедил, понижая голос до вкрадчивого рыканья. — На его чайный сервиз. Пощады не жди.
