— Джеральд! — повторила она.
Он попытался ответить. Урсула поняла — это приступ, поискала глазами лекарство — глицерил тринитрат. Где оно? Прикроватная тумбочка пуста. Когда она подошла вплотную к кровати, муж внезапно запрокинул голову и взревел — словно животное, словно загнанный бык. Этот рев исторгся из глубины его глотки, из самой груди, из рвущегося сердца. Отголоски вопля замерли, Джеральд с силой забил в грудь кулаками, потом яростно вскинул руки — лицо его наливалось кровью и стремительно багровело.
Урсула попыталась схватить его за руки — забыть все, прижать к себе. Так она обнимала его однажды, в ту ночь, когда ему снилось, будто он убегает по бесконечному тоннелю. Но Джеральд боролся и с ней тоже, бил кулаками, глаза его вылезали из орбит, он размахивал руками изо всех сил, как рассерженный ребенок.
Она отступила в испуге. Джеральд испустил вздох — словно вода ушла по трубам с густым, пузырящимся клекотом. С лица постепенно сбегали краски — так смываются следы вина с дымчатых стенок бокала. Лицо побледнело, мышцы расслабились, отвисла челюсть. Смерть сотрясла его как погремушку, извлекая последний рокочущий звук, и Джеральд рухнул на кровать — в объятия смерти.
Смерть. Урсула поняла сразу — это смерть. Потом она вспоминала с удивлением, что Сара и Хоуп проспали смерть отца, как в детстве проспали, не слышали его воплей, когда Джеральду снился бесконечный тоннель. Она вызвала «скорую», хотя знала: он умер. А потом медленно, неохотно, со страхом в душе пошла будить девочек. Она боялась разговора с ними.
2
Кроткие наследуют землю, но не им отстоять унаследованное.
«Глаз на закате»
Извещение Сара и Хоуп сочиняли вместе. Сара добавила «возлюбленный», потому что оставить «супруга» без эпитета было бы некрасиво, а «обожаемый» потребовалось им. Строки из «Гераклита» Уильяма Кори выбрала Хоуп, припомнила, как учила в школе, и откопала в «Золотом сокровище» Пэлгрейва.[1]Сару эти стихи немного смущали, однако спорить она не стала, потому что Хоуп тут же ударилась в слезы. Несколько центральных газет опубликовали извещение:
Кэндлесс Джеральд Фрэнсис, возлюбленный супруг Урсулы и обожаемый отец Сары и Хоуп скончался 7 июля в возрасте 71 года в собственном доме в Гонтоне, Девон. Заупокойная служба в Ильфракомбе, 1 июля. Цветов не нужно, пожертвования — Британскому кардиологическому центру.
Я плакал, припомнив, как часто под наш разговор
Усталое солнце скрывалось за косогор.
На следующий день на страницах «Таймс» появился некролог:
Джеральд Фрэнсис Кэндлесс, кавалер ордена Британской Империи, писатель, скончался 7 июля в возрасте 71 года. Он родился 10 мая 1926 г.
В период с 1955 года по настоящее время Джеральд Кэндлесс опубликовал девятнадцать романов. В памяти читателей дольше всего, вероятно, сохранится «Гамадриада», номинированная на Букеровскую премию в 1979 году.
Романы Кэндлесса, особенно в период расцвета его творчества, отличались от многих произведений художественной литературы тем, что были популярны в широких читательских кругах и вместе с тем пользовались благосклонностью критиков. Однако лишь с середины восьмидесятых годов его книги стали регулярно появляться в списках бестселлеров, но при этом к ним охладели обозреватели. Высказывалось мнение, что сюжеты романов «перегружены», что Кэндлесс вернулся к «сенсационному роману» прошлого века. Тем не менее в списке, составленном газетными обозревателями в 1995 году, Кэндлесс фигурировал в числе двадцати пяти лучших прозаиков второй половины XX века.
Кэндлесс, единственный сын печатника и медсестры, Джорджа и Кэтлин Кэндлесс, родился в Ипсвиче (Саффолк) и вырос в этом городе. Он получил образование в частной школе, а затем в колледже Тринити Дублинского университета, где защитил диплом по классической литературе. Окончив университет, он работал в нескольких провинциальных еженедельниках и газетах — сначала в «Уолтамстоу Геральд» в Восточном Лондоне, затем — в «Вестерн Морнинг Ньюс» в Плимуте.
В Плимуте двадцативосьмилетний Джеральд Кэндлесс написал свою первую книгу. Спустя много лет в интервью «Дейли телеграф» он сказал, что последовал примеру Энтони Троллопа: поднимался каждый день в пять утра и писал три часа подряд, а потом уходил на работу. Роман «Центр притяжения» отвергли два издателя, но третий опубликовал его осенью 1955 года.
Три книги должны были выйти в свет и упрочить репутацию писателя, прежде чем он смог зарабатывать своим творчеством. Однако он еще долго продолжал работать журналистом: в начале шестидесятых, вскоре после женитьбы, взял на себя обзор художественной прозы в «Дейли Мейл», потом был редактором колонки книжного обозрения в этой газете, а еще позже — заместителем литературного редактора «Обсервера».
В эту пору он жил в Лондоне, в Хэмпстеде, где и родились его дочери. Позднее он переехал вместе с семьей в ту часть страны, которую полюбил со времен работы в Плимуте, — на побережье северного Девона между Бидефордом и Ильфракомбе. Здесь, на окраине деревушки Гонтон, он приобрел дом — Ланди-Вью-Хаус, стоящий на утесе над дюнами, и в этом доме жил и работал с 1970 года вплоть до своей смерти.
Кэндлесс состоял членом Королевского литературного общества с 1976 года, в 1986 году к юбилею был пожалован орденом Британской Империи. Причиной смерти стал коронарный тромбоз. Его оплакивают вдова, урожденная Урсула Вик, и дочери Сара и Хоуп.
На похороны пришло мало народу. У Джеральда Кэндлесса не было родственников, даже каких-нибудь завалящих кузенов. Пришли его девочки, Фабиан Лернер, приятель Хоуп, вдовая сестра Урсулы с замужней дочерью Полин.
— Во времена молодости моей матери женщин на похороны не допускали, — заявила Дафна Бетти, споласкивая стаканы из-под шерри. Мисс Бетти сравнялось девяносто три года. — «Проводы», вот как это называлось, а женщины не «провожали».
— Почему? — удивилась Урсула.
— Слабый пол — считалось, им такого не выдержать.
— А теперь мы уже не слабый пол?
— С каждым годом женщины становятся все сильнее, верно? Сами знаете. — Дафна оглянулась через плечо, проверяя, не слышит ли кто. — Взять хоть Фабиана — он приехал только потому, что еще ни разу не был на похоронах. Так мне и сказал. Хотел посмотреть, каково это.
— Надеюсь, мы его не разочаровали, — буркнула Урсула, вспоминая спектакль, который устроила Хоуп, когда гроб с телом отца опускали в окаймленную искусственным дерном могилу. Опасалась даже, как бы дочь не бросилась в могилу, словно Лаэрт за Офелией.
Издатель Джеральда тоже встревожился не на шутку. Шагнул поспешно вперед, бормоча: «Нет-нет, не надо».
Хоуп сидела на блестящем зеленом искусственном дерне и отчаянно рыдала, глядя, как останки отца скрываются в глубине ямы. Полин — почему именно она, кто ее просил? — бросила первую горсть земли, захлюпала, раскачиваясь взад-вперед, и запустила руки под черный бархатный берет, будто собралась рвать на себе волосы.
