Андрей отвел взгляд от Веры и принялся рыться в своем ветеринарном чемоданчике с лекарствами и инструментами, не замечая, что запихивает в него носки.
— Зачем ты так? Мы же с тобой все обсуждали. Ты все знаешь, — растерянно сказал он.
Вера Лученко, стихийное бедствие ветеринара Двинятина, уселась в кресло, взяла в руки пульт от телевизора и принялась переключать программы, глядя на экран с выключенным звуком.
— «Мы»?! Разве ты знаешь такое слово? Ты явно прогуливал уроки языка, когда изучалось это местоимение. Тебе известно только «Я»! Это слово твое любимое. Вспомни, что ты сказал: «Я поеду с экспедицией на эпидемию птичьего гриппа». Все. Просто поставил меня в известность. Моего мнения не спрашивал.
— Погоди! Но ведь ты же сама врач, а не простой обыватель. И не хуже меня понимаешь опасность птичьего гриппа. — Андрей вышвырнул из ветеринарной сумки носки и положил туда обнаруженную в кроссовке бритву.
— А в личной жизни я, представь, обыватель, — сказала Вера, обращаясь к телеведущему на экране. — Обычная простая женщина. И мне нужны какие-то разъяснения, какие-то, я не знаю, успокоения.
Андрей прошелся вдоль подоконника, что-то ища и сметая на пол листки бумаги.
— Хорошо, — сказал он. — Вот тебе мои объяснения и утешения: я еду не один, а с целой группой специалистов. Если хочешь знать, кроме меня едут: санитарный врач, инфекционист, чиновники МЧС и еще вирусолог с целой лабораторией. И даже лаборантки. Это официальная экспедиция. И ничего опасного в ней…
— Ах, с вами едут еще и лаборантки!!! Это очень удобно! — Голос Веры зазвенел.
Она перевела гневный взгляд на стоявший на гладильной доске стакан с водой. Стекло треснуло и развалилось на несколько крупных осколков. Разлилась лужица.
Андрей повернул голову на треск, подскочил, схватил свою ревнивую возлюбленную в охапку и принялся целовать.
— Тише, колдунья! Ведьмочка моя ненаглядная. Всю посуду перебьешь!
Двинятин всегда отличался быстротой реакции. Сознание еще не успевало понять происшедшее, а тело уже реагировало. Причем всегда так, как надо, не то что глупое медленное сознание… Ведь самое трудное — это вовремя понять, что делать. Тайфун по имени «любимая женщина» надо любить. Цунами по имени Вера Лучен- ко нужно развлекать. Если забываешь включить соображалку, сказать несколько слов, напряжение накапливается — и…
Пай запрыгал вокруг них, бешено виляя хвостом. Он терпеть не мог, когда Вера с Андреем ссорились, и обычно забивался под диван. Хотя, к песьему счастью, такое случалось крайне редко. Зато минуты примирения белый спаниель обожал, всем своим видом показывая, как он рад. Хорошо, когда вожаки стаи ладят между собой!..
— Ты поступаешь прямо как в анекдоте, — сказал Двинятин.
— В каком еще анекдоте? — Вера подняла бровь, делая вид, что продолжает сердиться. Прикосновения Андрея ее всегда усмиряли.
— В суде слушается дело об убийстве. «Гражданка Сидорова, объясните: за что вы ударили своего мужа утюгом по голове?» — «За то, — говорит Сидорова, — что я раз сто повторяла ему, какой у меня мягкий и уступчивый характер, а он все не соглашался».
Андрей, поглядывая на свою разгневанную возлюбленную, не знал в точности, как ему быть. Он вообще-то привык, что Вера — женщина с необычными способностями. Но раскалывание взглядом стекла, согласитесь, явление все же нерядовое. И потому он немного растерялся.
Вера и сама растерялась. Она чувствовала опасность, могла предвидеть некоторые события, но разбивания посуды в гневе не ожидала… Надо как-то себя контролировать.
— Если ты так не хочешь, чтобы я ехал, давай все отменим, — серьезно сказал Андрей. — Не поеду я ни на какую эпидемию. Найдут другого ветеринара. Если из- за этого паршивого гриппа ты выгоняешь меня из дома…
— Двинятин, ты манипулятор.
— В каком смысле? — принят самый невинный вид мужчина.
— Во всех, — вздохнула его подруга. — Я же не могу… Послушай, у меня есть отличная идея! Давай я поеду вместе с тобой! Я же врач или кто?
— Ты не просто врач, ты потрясающий психотерапевт, — поднял руки вверх Двинятин. — Но с кем ты будешь работать на птичьем гриппе? Гипнотизировать уток и кур перед тем, как их уничтожат?
Вера снова нахмурилась. Вот упрямец!..
— Не смешно. Черный юмор — не твой цвет… В районах заражения ведь живут люди. И они нуждаются в психологической поддержке, — не сдавалась она. — Ты же не станешь этого отрицать?
Двинятин не любил ссор. И вообще не выносил никаких конфликтов. Ему казалось, что если вовремя поменять тему неприятного разговора, то можно обезвредить надвигающийся вал эмоций. Вал наткнется на другую тему и разобьется на маленькие безобидные ручейки. Правда, менять тему не всегда получалось. Он на мгновение задумался.
— Слушай, совсем забыл! Я же сварил борщ. Настоящий, украинский. Мама рецепт продиктовала по телефону. Значит, так: две мозговые косточки, картошечка, сваренная до воздушной мягкости, лучок и натертая морковка, слегка прижаренная на сковороде, красный и желтый сладкий перец, помидоры (никакой томатной пасты, долой химию!), капусточка, свеколка…
— Вкуснотища, наверное, — сказала Вера. — Жаль, я не голодна.
— Ничего, это ненадолго, — обрадовался потеплению Андрей.
…Вот стихийное бедствие по имени «любимая женщина» уже улыбается. Выглянул лучик солнца. Шторм утих? Теперь будет тепло, хорошо — тем, кто уцелел… Но главное, если постоянно находиться где-то далеко от землетрясения по имени «любимая женщина», будет беда. Надо быть рядом и не оставлять надолго извержение вулкана по имени «любимая женщина»… Так что мужчина, выходит, практический метеоролог. Даже если он ветеринар.
Продолжая улыбаться, Вера сказала:
— Ты настоящий кулинар. Бросай свою ветеринарию и открывай ресторан. К тебе очередь будет стоять.
— А что! — забавлялся довольный Андрей, — Это мысль!
— Тогда бросай прямо сейчас и оставайся дома. Или, еще лучше, я на время стану ветеринаром. Поедем вместе.
«Не получилось», — вздохнул Андрей и жестко сказал:
— Так! Ты никуда не поедешь.
— Это откуда такие строгости?! — сузила глаза Вера, не терпевшая, когда ею командуют.
— Пойми, Верунь. — Он понизил тон, желая примирения, а не новой вспышки гнева. — Там опасно! Мы практически ничего не знаем об этой эпидемии. И я не могу рисковать тобой. Ты — мое все!
Она с досадой откинулась на спинку кресла. «Ладно, — думала Вера, — пусть ты уезжаешь, это твоя работа. Но мы и так почти не видимся! Каждый сутками торчит на своей работе, и я хочу ехать с тобой. Если я твое все, как ты можешь запретить мне?»
— А я тобой, значит, могу рисковать, — сказала она тихо.
«Ты мне дорога, — думал Андрей. — Ты моя самая главная ценность. И я никому не позволю подвергать тебя риску. Даже тебе самой. Хотя на моем месте ты точно также стремилась бы в очаг опасности…»
