Девятнадцатилетней она добралась автостопом до Калифорнии, стремясь попасть в Голливуд. Но вместо этого застряла на окраине Лос-Анджелеса — устроилась подавальщицей в придорожной закусочной.
— И вот что удивительно, — рассказывал мистер Гарднер. — Вышло так, что лучшего места, чем эта закусочная — обычная забегаловка на обочине, — она для себя и не могла придумать. Там постоянно, с утра до вечера, толклись девушки, распираемые амбициями. Они назначали там встречи: их собиралось семь, восемь или целая дюжина, они заказывали кофе с хот-догами и часами болтали без устали.
Девушки эти — немногим старше, чем Линди, — съехались из разных уголков Америки и провели в окрестностях Лос-Анджелеса не меньше двух, а то и трех лет. В закусочную они стекались обменяться сплетнями и жалостливыми историями, обсудить тактику действий и держать под надзором успехи каждой.
Но главной приманкой заведения была Мег — женщина за сорок, напарница Линди.
Девушки считали Мег своей старшей сестрой — кладезем мудрости. В прошлом она ничем от них не отличалась. Стоит уяснить, что девушки эти легкомыслием не страдали, а были по-настоящему амбициозными и целеустремленными. Думаете, они, как все прочие, трещали о тряпках, туфлях и косметике? Конечно да. Но не просто о тряпках, туфлях и косметике, а о том, как с их помощью заполучить в мужья какую-нибудь звезду. Обсуждали новый фильм? Метили в мюзик-холл? Еще бы. Разговор велся о холостых певцах и кинозвездах, а также кто из них неудачно женат и кто близок к разводу. И вот Мег, знаете ли, могла выложить им все эти данные сполна — и в придачу еще много-много всяких сплетен. Мег прибилась к этой закусочной задолго до них. Что касается заманивания звезды в брачные сети — ей ведомы были все правила, все уловки. Линди подсаживалась к компании и впитывала услышанное, словно губка. Тесная забегаловка, где перехватывали хот-доги, стала для нее Гарвардом, Йельским университетом. Девятнадцатилетняя девчушка из Миннесоты? Сейчас меня пробирает дрожь от одной мысли, что могло с ней стрястись. Но ей подфартило.
— Мистер Гарднер, — сказал я, — извините, что вас перебиваю. Но если эта Мег так досконально обо всем знала, то как же получилось, что сама она не вышла замуж за знаменитость? С какой радости ей надо было разносить сосиски в этой закусочной?
— Хороший вопрос, только вы не вполне улавливаете, как тут все обстоит. Положим, у самой этой наставницы — Мег — случилась осечка. Но суть в том, что у нее перед глазами были те, кто добился цели. Понимаете, дружище? Когда-то она сама была одной из этих девушек, видела успех одних и провал других. Разглядела и ловушки, и подводные камни, и золотые ступени лестницы, ведущей наверх. Мег могла пересказать этим девушкам все подробности, а они ловили каждое ее слово. И кое-кто делал выводы. Линди, к примеру. Как я уже сказал, это был ее Гарвард. Именно там она стала той, какая есть. Там она обрела силу, в которой нуждалась позднее — и нуждалась позарез. Целых шесть лет ей пришлось дожидаться, прежде чем завоевать первую награду. Можете себе вообразить? Шесть лет требовалось маневрировать, разрабатывать планы, занимать боевую позицию. Много раз быть отброшенной вспять. Впрочем, и в нашей профессии дело обстоит именно так. Нельзя сникнуть и сдаться после двух-трех первых провалов. А девушкам, которые отступились от борьбы, несть числа. И где они теперь? Замужем за ничтожествами в глухих углах. И лишь немногие, подобно Линди, извлекают уроки из каждого срыва, становятся сильнее, крепче и вновь берутся за оружие — боевито, напористо. По-вашему, Линди не доводилось страдать от унижений? Даже при ее красоте и очаровании? Людям невдомек, что красота — это еще не самое главное. Используешь ее не так, как надо, — и тебя запишут в шлюхи. Но, как бы то ни было, спустя шесть лет Линди в конце концов поймала свой шанс.
— То есть встретила вас, мистер Гарднер?
— Меня? Нет-нет. Я выступил на сцену не сразу. Она вышла замуж за Дино Хартмана. Никогда не слышали о Дино? — Мистер Гарднер криво усмехнулся. — Бедняга Дино. Думаю, пластинки Дино и коммунистических странах большим успехом не пользовались. Но в ту пору имя его гремело. Он много пел в Лас-Вегасе, у него было несколько золотых дисков. Да, Линди выпал тогда крупный выигрыш. Когда мы впервые встретились, она была за ним замужем. Умудренная годами Мег разъясняла обычный ход вещей. Конечно, случается, что девушке повезет с первого раза — и она прямиком попадает на самую верхушку, став женой светила вроде Синатры или Брандо. Но, как правило, все происходит иначе. Девушке надо привыкнуть к мысли, что сначала ей придется выйти из лифта на втором этаже и там пофланировать. Привыкнуть к тамошнему воздуху. Тогда, не исключено, в один прекрасный день она невзначай столкнется с обитателем пентхауса, который спустился на минутку вниз — к примеру, за какой-нибудь пустячной вещицей. И этот малый ей предложит: слушай, а почему бы тебе не подняться со мной на верхний этаж? Линди знала, как положено действовать. Выходя замуж за Дино, она не давала слабины, не умаляла свои честолюбивые замыслы. А Дино отличался порядочностью. Мне он всегда нравился. Вот почему я, хотя и потерял голову, едва увидев Линди, никаких действий не предпринял. Вел себя безукоризненно как истинный джентльмен. Позже выяснилось, что именно это и придало Линди еще больше решительности. Господи, ну как не преклоняться перед такой девушкой! Должен сказать вам, дружище, что как раз в то время я был звездой самой первой величины. Наверное, именно тогда ваша матушка меня и слушала. А звезда Дино начинала стремительно закатываться. Многим эстрадным певцам пришлось тогда туго. Все вокруг менялось. Подростки слушали «Битлз», «Роллинг стоунз». Бедняга Дино: его манера слишком походила на стиль Бинга Кросби. Он попробовал выпустить альбом с босановой, но слушатели учинили над ним потеху. Определенно настал тот момент, когда Линди пора было сматывать удочки. В такой ситуации никто не смог бы нас осудить. Думаю, что даже и сам Дино нас не винил. И тогда я начал действовать. Вот таким образом Линди и вознеслась в пентхаус.
Поженились мы в Лас-Вегасе, в отеле для нас наполнили ванну с шампанским. Сегодня мы сыграем песенку «Я влюбляюсь слишком легко». Знаете, почему я именно ее выбрал? Хотите узнать? Вскоре после свадьбы мы оказались в Лондоне. Позавтракали и поднялись в номер, а горничная делала там уборку. Мы с Линди были тогда похотливы, будто кролики. Входим в номер и слышим, как гудит пылесос, однако саму горничную не видим: она за перегородкой. Прокрадываемся на цыпочках, будто дети, понимаете? Проскальзываем в спальню, затворяем дверь. Заметно, что в спальне горничная уже прибралась — и, скорее всего, сюда не вернется, хотя полной уверенности в этом нет. Так или иначе, а нам все едино. Сбрасываем с себя одежду и занимаемся на кровати любовью, а горничная все это время за дверью перемещается по номеру, не подозревая, что мы уже тут как тут. Говорю вам, похоть накрыла нас с головой, но едва мы опомнились, то все это показалось нам настолько забавным, что мы еле-еле сдерживали смех. После любви мы лежали, не разнимая объятий, горничная все еще продолжала возиться; и знаете что — она вдруг начала петь! Выключила пылесос и принялась распевать во все горло — но, черт подери, каким же мерзопакостным голосом! Мы хохотали без удержу, зажимая себе рты, а она умолкла и включила радио. И кого же мы услышали? Самого Чета Бейкера: он пел «Я влюбляюсь слишком легко»[11]своим дивным, неспешным, сочным голосом. И мы с Линди лежим в постели рядышком, слушая его пение. Чуть погодя я начинаю подпевать, негромко так: Чет Бейкер — по радио, Линди — в моих объятиях. Вот так оно все и было. И вот почему мы исполним эту песню сегодня вечером. Не знаю, впрочем, вспомнит ли она хоть что-то. Откуда мне знать?
