— Они же не дураки, — раздалось позади неожиданно и хмуро. — Сначала съешь, потом перевари, отрыгни шерсть, когти и прочие прелести.
Танька поднялась, резко, так что блестки в глазах засверкали, обернулась к мужчине, выставив перед собой тяпку и лопатку.
— Доброе утро, — поздоровался тот, тряхнув манжетами белоснежной рубашки.
Он оглядел ее с головы до ног, да так, что Таня отчего-то покраснела, задержал взгляд на инструментах, усмехнувшись чему-то своему, а потом вновь вернул взгляд светлых глаз к ее лицу.
— Что вы собрались делать с этим?
Таня не оценила его иронии. Зря он недооценивает садовые принадлежности. Вот как даст ему промеж рогов, да так, что мало не покажется!
— Суп варить?
Взглянула на инструменты еще раз, она увидела, что ей каким-то чудом удалось подцепить жертву острых когтей Яськи и вновь покраснела, представив, как смешно выглядит в глазах незнакомца, но тут же встряхнулась.
— Или все-таки хоронить?
Два смущения подряд — это много, ну, а третьему, Таня решила, что не бывать. Оставив добычу кота на прежнем месте, она поинтересовалась, напустив в голос весь холод, который только имела.
— Что вы здесь делаете? Спрашиваю еще раз.
— Я задаюсь тем же вопросом.
Татьяна усмехнулась и не стала сдерживать себя в сарказме.
— А вы не задавайтесь! Возвращайтесь на свою вечеринку. Москва — там!
Она показала в сторону выхода, тем не менее мучаясь любопытством. Зачем он пожаловал? Неужели извиниться? И почему он босиком? Точно проснулся в кустах, после того как приятели забыли его на обочине!
— Вообще-то юг там, — живой «компас» показал ей в сторону калитки, обвитой диким огурцом. — А там…
Кутила в дорогущей рубашке и таких же не менее дешевых брюках остался невозмутим, кивнув себе за спину.
— Дмитров.
— Выход — там, — выкрутилась она, подавив волну раздражения. — Уходите.
Мужчина помедлил с ответом, вытащив из кармана телефон, и протянул его ей.
— Читайте!
Он велел это таким тоном, как будто даже не сомневался в том, что она сделает и не отпихнет его руку. Таню даже оторопь взяла.
— Первое сообщение.
Отложив инструменты, она приняла прямоугольник из пластика и стекла, вчитавшись в сообщение в котором некий Роман писал о том, что вышла накладка и что мать, несмотря на его увещевания, что он позаботится о безопасности участка все равно сделала по-своему, поселив в доме свою знакомую.
«Мама говорит, что она нормальная, ответственная и адекватная.»
Танька только покривила губами, прочитав это. Ей стало неприятно. Но в том не было ничего удивительного. Так происходило всегда, когда она узнавала, что ее обсуждают незнакомые ей люди. Она не нормальная, а странная! Спрашивается: какое ей дело до мнения посторонних для нее людей?! Почему с Викой и Алиной все было иначе и ей польстила эта характеристика?
«Несмотря на вздорный характер матушки, я верю в это.»
Она читала, а сама краем глаз следила за незнакомцем. Тот сел на последнюю ступеньку, потянулся к пачке сигарет, покрутил ее, да и закурил, выпустив сизое облачко дыма. Заметив ее приподнятую бровь, Олег (еще один!) оглядел ее, задержавшись на нижней части тела, и заметил:
— Курить вредно, а вам еще рожать.
На этот раз Танька чувствовала, что побледнела, впервые испытав, как кровь отлила от лица, переместив весь жар куда-то в середину груди, однако, объяснять ему, что она не беременна не стала.
«Людей она подбирать умеет, как бы странно это ни звучало, так что попробуй договориться с ней. С твоим…»
Окинув того еще одним взглядом, Танька прикоснулась к экрану, чтобы прочитать продолжение, но Олег приподнялся и забрал у нее телефон, усевшись на место. Она озадачилась этим жестом. Почему он не дал ей дочитать? Ведь ясно же, что это касалось ее и никого другого.
— Роман Плотников — мой друг. Алина Плотникова — его мать. Это ее дом, и я действительно живу здесь.
Пояснил тот, взирая на нее со своего места. Сомнения Тани были развеяны окончательно, уступив место одному лишь интересу — как тот собирается договариваться с ней. А еще… Она совершенно точно знала, что еще четыре дня тому назад его тут не было. Вика показала ей все комнаты и помещения, а значит тут как в детском лагере: кто первый встал — того и тапки.
— Теперь, когда мы все выяснили у вас есть выбор — оставаться здесь или же…
Олег помедлил, закурив вторую сигарету, и было понятно, что его бы устроило этот второй вариант.
— Выметаться? — поинтересовалась Танька с улыбкой.
Таню позабавил этот момент. Ее выставляет из дома не муж, а какой-то непонятный олигофрен. А еще этот его очередной взгляд, оценивающий и цепкий, сдобренный какой-то насмешкой, добавили поленниц в костер ее нездоровой злости. Он словно на работу ее принимал. Что-то такое она уже видела на собеседованиях в некоторых ничего из себя не представляющих фирмочках.
— Теперь, когда вы убедились, что в ваших услугах не нуждаются вы можете уехать.
Внутри Тани как будто бы что-то разлилось. Оно было и горячее, и холодное одновременно. Эти его последние слова дали ей понять за кого конкретно он принимает ее — за прислугу, а также окончательно проявили то, к кому сорту людей он относится.
— А давайте иначе? Мм?..
Потянувшись к нему, она подобрала пачку любимых «DAVIDOFF», вытащила смолянистую палочку из его пальцев, сломала ее и отбросила в сторону, посмотрев ему в глаза.
— Я остаюсь, а вы убираетесь к черту, — она скрестила руки на груди и даже не заставила, а просто улыбнулась самой издевательской из своих улыбок. — Если вас не устраивает такое положение вещей, то я сейчас же позвоню в полицию…
Таня отмахнулась от кружащей возле лица бабочки, удивившись ее необыкновенной раскраске.
— Им вы покажете свое зеркальце, объясните кто такой Роман и, если надо позвоните ему.
Она воодушевилась сказанным. В его облике что-то изменилось и это подсказало ей, что такой вариант событий совсем-совсем не устраивает его.
— Я тем временем позвоню Алине Борисовне и расскажу ей о вас, сомнительной личности, кутиле и пьянице, который шарился среди ее вещей ночью, устроил погром и напугал меня до смерти.
С виду это только выглядело, как полная чушь, но, если не вдумываться и включить дуру, то все так и было. Что до Алины, то ей этого будет вполне достаточно, чтобы «найти ключи от вертолета» и двинуть в сторону Подмосковья на ближайшем рейсе.
— Я не забуду упомянуть об этом полиции.
Мужчина поднялся и придвинулся к ней, тут же подавив своим внушительным ростом. От него не пахло алкоголем. От него пахло автомобилем, мужчиной и каким-то очень хорошим парфюмом.
