– Идет, Здоровяк! Одно свидание с ней – и сотня баксов на кону.
– Отлично. Без проблем потрачу эти легкие деньжата, – уверенно сказал Бобби. – Как на счет пропустить пивка прямо сейчас?
– Давай в другой раз, ладно? – Бо спешила домой. В последнее время Джилли выглядела совсем уставшей.
– Договорились. Увидимся в первую смену.
– До завтра. – Бо зашагала на запад, обхватив себя руками от холода. Она поддалась на это «слабо», на которое взял ее Бобби, лишь потому, что ей хотелось получить предлог заговорить с Али еще раз. Впрочем, Бо прекрасно понимала, что это глупейшее пари. Али Торво не пойдет с ней на свидание. Бо прочла это в ее глазах, когда по ней скользнул ее быстрый оценивающий взгляд. Али сразу вычислила в ней игрока и раздолбая, а такие личности были ей ни к чему. Что тут жаловаться. Бо так преуспела в сокрытии от других своей подлинной сущности, что уже сама была не уверена, какая она на самом деле. И лишь глухую боль, которая никак не хотела проходить, было ни с чем не спутать.
* * *
От больницы до трехэтажного особняка из песчаника на Сент-Джеймс Плейс, в котором у Али была квартира, идти было двадцать пять минут, путь пролегал через мост на Саут-стрит. На этот раз у нее ушло на дорогу меньше двадцати минут. Промозглый вечерний ветер дул прямо ей в грудь, но кровь в се жилах была горяча. Воодушевленная, она вошла в холл дома и забрала почту из ящика. В доме сохранились все старинные архитектурные особенности: в коридорах были высокие потолки из рельефной, покрытой оловом стали, стены были обшиты панелями из темного дерева, двери и окна украшала деревянная резьба, а на полу лежал отполированный паркет из орехового дерева. Большая дверь слева, вела в ее двухуровневую квартиру, а прямо по короткому коридору располагалась широкая лестница, которая вела на третий этаж, к квартире, которую Али сдавала. Быстро просмотрев счета и рекламу, Али бросила почту на столик в прихожей и направилась в кухню, откуда аппетитно пахло цыпленком и яблочным пирогом. На синевато-сером рабочем столе в центре кухни стояли две закрытые тарелки, укутанные разноцветными кухонными полотенцами. Али провела по тарелкам рукой. Еще теплые. Каким-то необъяснимым образом Ральф всегда угадывал, когда она была на пути домой, даже, если она возвращалась на три часа позже, чем планировала. На другом столе на винной подставке, куда Али положила ее утром, лежала непочатая бутылка «Литтораи». Она посмотрела на часы.
Почти десять вечера. Это вино не заслуживало, чтобы его пили второпях, так что пусть подождет другого вечера. Поднявшись по лестнице на третий этаж, она постучала в дверь. – Ральф? Это Али.
Дверь открылась, и на пороге возник седой мужчина неопределенного возраста с неровным лицом, изборожденным причудливыми морщинками. Он устремил на Али строгий взгляд. – Ты снова позже, чем обещала.
– Я знаю, прости. Меня задержали…
– Что-то в последнее время тебя задерживают все чаще и чаще. – Ральф Маттео критически оглядел ее с головы до ног своими темно-карими глазами. – От тебя скоро совсем кожа да кости останутся.
Али рассмеялась. – С чего ты взял? Под курткой не видно. К тому же, я вовсе не тощая.
– Ты слишком много работаешь.
– Ты это повторяешь на протяжении вот уже восьми лет, Ральф.
– Что характерно – это чистая правда. – Он протянул ей поводок, когда в коридор выскочил толстый бульдог. Он сразу ткнулся Али в ногу. – Слишком много работы. Мало хорошей еды. Никакого веселья. Это рецепт для жизни, в которой есть место лишь одним сожалениям.
– Спасибо, что беспокоишься за меня, но в этом нет необходимости. – Али наклонилась и почесала бульдога за ушами. – Пойдем, Виктор. Давай-ка пробежимся по кварталу.
Пес не особо хотел гулять по такому холоду. Задрав ногу на фонарный столб, и сделав свои дела, он с удивительной для себя скоростью потащил Али назад к широкому каменному крыльцу дома. Али отвела его к себе и принялась за приготовленный Ральфом ужин. Виктор улегся на специальную подстилку, которую Али держала для него в углу на кухне, и следил за ней печальным взглядом. Все было, как обычно. Вечерами, когда она не дежурила, Ральф готовил для нее ужин, а взамен Али брала с него меньше денег за аренду и гуляла с его собакой. Эта схема устраивала их обоих, но их отношения были не просто взаимно удобны. Виктор и Ральф стали ее семьей. Со своими родными Али виделась редко. Ее родители вышли на пенсию и уехали в охраняемый городок в Калифорнии, где они могли играть в гольф круглый год. Ее брат, разделявший социальные, экономические и политические ценности и пристрастия родителей, жил неподалеку от них. У Али с ними было мало общего, и она не чувствовала себя частью их жизни с тех пор, как ей исполнилось двадцать. Работа, дружба с Винтер, ее дом, Ральф и Виктор давали ей все, что нужно.
Словно прочитав ее мысли, Виктор фыркнул в знак протеста.
– Ну ладно, ладно, об этом я тоже иногда думаю, – пробормотала она, подцепив кусочек слоеного пирога с ароматными яблоками. – Али наставила на Виктора вилку. – Но знаешь что, секс – это мимолетное удовольствие. Ради него очень редко стоит надрываться.
Али перевела взгляд с немигающих глаз собаки на темную ночь за окном. Она точно знала, когда закрыла свое сердце на замок, но не могла вспомнить, когда перестала хотеть временной близости, которую давал секс. Последний раз у нее был с Хитер, шесть – хотя, нет! – почти десять месяцев назад. Случайные встречи были не для нее. Али почти никогда не спала с женщиной, с которой не была знакома хотя бы какое-то время. Но, когда двух людей влечет друг к другу, несколько недель свиданий, обычно, выливаются в секс, – так у них с Хитер все и вышло. И, хотя секс должен был сигнализировать о сближении, для Али он почему-то, наоборот, означал конец отношений. И так у нее было всегда.
Али выстроила вкусные крошки – все, что осталось от домашнего яблочного пирога Ральфа – в линеечку в центре тарелки. Если честно, то по сексу она скучала. Зато совсем не скучала по тревожному чувству, неизбежно возникавшему в результате физической близости. От этого удушающего ощущения того, что она с кем-то слишком сильно сближается, ей хотелось бежать. Она и сбегала, пока вовсе не перестала втягиваться в ситуации, чтобы потом не приходилось спасаться бегством.
Может, ей стоит попробовать что-то другое. Что-нибудь несерьезное.
И. тут же, на ум пришла самоуверенная усмешка и сексуальный взгляд Бо Кросс. Али ни секунды не сомневалась в том, что за ее приглашением выпить последовало бы предложение переспать. Но что в этом плохого, по большому счету? Эта девушка была само воплощение порочной страсти: молодое, крепкое тело, соблазнительный чувственный рот, сильные широкие ладони. Этот образ не оставил ее равнодушной, и Али задрожала. Ей представилось, как в темноте горячее гладкое тело скользит по ее собственному, как раздается резкий, наполненный удовлетворением крик, и как гулко стучит сердце в груди другого человека рядом.
Али резко встала из-за стола и отнесла тарелки в раковину. Бо Кросс была беспечным соблазнителем и, похоже, считала себя настоящим подарком небес. Она явно предпочитала играть и разбивать сердца. С таким типом Али не хотела иметь ничего общего.
