Книга Посмотри на неё - Лори Элизабет Флинн

МНЕ ВАЖНО РАССКАЗАТЬ ТЕБЕ кое-что о Табби. Тебе нужно знать, как она познакомилась с Марком. Все это было из-за меня, так что часть вины за это лежит на мне. Я заставила ее прошлым летом пойти со мной на мини-гольф, потому что у моего папы был купон на группу, и папа не хотел, чтобы он пропал зря.

– Я ненавижу мини-гольф, – сказала Табби. – Там нужно обувать эти уродливые туфли, в которых до тебя побывали ноги тысяч людей.

– Это в боулинге. Я обещаю, что если ты со мной пойдешь, я потом угощу тебя мороженым.

До мороженого дело так и не дошло. Мы так долго возились с мини-гольфом, что следующая за нами команда догнала нас. Их группа состояла из парней, которые были на несколько лет старше нас. Табби настолько разозлилась, что просто взяла и пнула мячик ногой в лунку.

Один из парней засмеялся. Табби тут же повернулась к нему.

– Что смешного?

– Твоя… эм-м техника. Она довольна интересная. – Он облокотился на свою клюшку.

– А ты можешь лучше?

Он пожал плечами.

– Ну, мне ногами пользоваться не нужно.

– Что я могу сказать? Когда есть проблема, я ее решаю. И мне не нужно, чтобы какой-то парень доставал меня менспленингом[6].

– Менсплейнингом? – Он смеялся, но она даже не улыбнулась.

– Да. Это когда какой-нибудь придурок говорит девушке, как ей лучше что-то делать.

Именно так они и познакомились. Табби всегда обязательно нужно было с кем-нибудь спорить. Ее родители все еще были вместе, но родителями их можно было назвать лишь условно. Они не спорили, не ругались, потому что ни у одного из них просто не осталось на это сил.

Табби любила Марка. Он не был идеальным парнем, а она не была идеальной девушкой. Они обижали друг друга ненамеренно. Они обижали друг друга нарочно. Иногда трудно отличить одно от другого, пока метафорический нож не заденет за живое.

А сейчас я расскажу кое-что обо мне и Табби. Мы стали подругами в первую неделю учебы в восьмом классе, и вместе нас связала кровь. Если точнее, то у меня начались месячные, и Табби оказалась поблизости. Я стояла в кабинке школьного туалета, глядя на свои трусики, и в панике держала испорченную розовую юбку между сложенной в несколько слоев туалетной бумагой, молясь о том, чтобы пятно исчезло. Я дождалась полнейшей тишины, прежде чем выйти из кабинки, после чего я попробовала отлепить юбку от задницы и засунуть ее под кран в раковину. Именно в этот момент Табби нашла меня. Она была новенькой, и вокруг ее персоны уже начали кружить всякие сплетни. Поговаривали, что она переехала из Нью-Йорка, что ее отец был музыкантом, имевшим популярность в девяностые, что сама Табби была ребенком-моделью, что она была уже не девственницей, что подвеска в виде большого черного креста на ее шее, которую она иногда носила, была на самом деле наполнена наркотиками.

Я знала, что разрыдаюсь, когда она начнет смеяться надо мной, стоящей посреди туалета с трусами в крови и мокрой юбкой в руке. Я приготовилась к унижению, но Табби порылась в своей сумочке и достала оттуда тампон.

– Вот, – сказала она. – Я всегда ношу запасной.

Я не хотела говорить ей о том, что это мои первые месячные – то событие, которое моя мама захочет со мной отпраздновать по возвращении из школы. Я понятия не имела, как пользоваться тампоном, и мне было стыдно признаваться в этом Табби. Каким-то чудом мне этого делать и не пришлось.

– Когда у меня впервые пошли месячные, я была на вечеринке у бассейна. В белом купальнике. Именно в тот момент я поняла, что Бога не существует. – Она рассмеялась, и ее смех был больше похож на лай. – У этих есть пластиковые аппликаторы. Насколько я знаю, других не существует. Просто присядь и засунь его внутрь. Я здесь, если понадобится помощь.

Я очень, мать ее, надеялась, что помощь не понадобится, и, к счастью, мне потребовалась всего пара минут в кабинке, чтобы безо всякого сопротивления засунуть в себя тампон. К тому времени, как я вышла из кабинки и вымыла руки, Табби успела снять с себя клетчатую рубашку оверсайз, которую она повязала вокруг моего пояса.

– Вот. Теперь никто никогда не узнает, что случилось. К тому же теперь твой прикид выглядит еще круче.

Я рассмеялась, и она тоже. Мне захотелось ее обнять, но я не стала этого делать. Всю ночь меня преследовали мысли, что она всем рассказала о моих месячных и о том кошмаре, следы которого она помогла мне скрыть. На следующий день я думала, что мне будет неловко встретить ее в школьном коридоре, но это было не так. Она сама подошла к моему шкафчику, и мы начали болтать, и с тех пор так и не перестали. Она говорила правду, когда сказала, что никто никогда не узнает о том, что тогда случилось.

У Табби и меня много общего. Нас обеих назвали в честь наших бабушек: Табита и Элеонор, и мы обе ненавидим наши имена, поэтому мы начали представляться сокращенными формами, которые, слава богу, у этих имен были. Она стала Табби, а я – Элли. Мы обе изменились, когда отказались от лишних букв, став девчонками, которым хотелось диктовать свои правила.