Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
– Бабушка, зачем тебе?! Бабушка, там же кругом эти звери! – Танюшка кричала, сжимала кулаки, словно готовилась ударить невидимого врага.
– Тише. Тише, Татьяна! – Она умела быть строгой. Пожалуй, она и была строгой. А после похоронок к строгости добавился еще и страх. Она никому не позволит отнять у нее внучку. И внучке не позволит наделать глупостей.
– Бабушка…
– Я сказала, замолчи! Замолчи и слушай! Сюда иди, в глаза мне смотри, Татьяна.
Найти Танюшкину петельку было легко. Тонкая, словно из шелка сплетенная, светящаяся. Ольга старалась сильно не тянуть, не делать больно. Ей просто нужно, чтобы девочка не мешала, чтобы кое-что забыла.
Подумалось вдруг, что баба Гарпина поступала с ней точно так же, стирала и заново переписывала воспоминания. Хорошо это или плохо? Тогда, много лет назад, Ольга бы сказала, что это отвратительно, но сейчас… Сейчас это была ложь во имя спасения. У нее никого больше не осталось, никого, кроме этой смелой и глупой девочки. Единственная ее задача – девочку уберечь. Какой ценой? Да любой! Баба Гарпина бы ее поняла и не осудила. Баба Гарпина многое знала наперед.
– Так надо, Татьяна. – Ольга отпустила петельку, погладила внучку по черным волосам. Глаза синие, волосы черные. Кто пройдет мимо такой красоты? Уже останавливаются, уже заглядываются. Пока только лишь заглядываются. – К ужину вернусь. Ты тут приберись пока.
Танюшка кивнула. Вид у нее был растерянный. Точно такой же, как у Мишани-полицая. Словно бы она удивлялась своему собственному решению. Или не принимала его.
Не важно, главное, что подчинилась, перестала задавать вопросы. А то, что зубы стиснула, да кулаки сжала, не беда. Горячая кровь. Пройдет.
До усадьбы Гремучий ручей был час ходу. А по молодости, помнится, Ольга добегала до усадьбы за сорок минут. Как давно это было! Словно и не с ней.
Гремучий ручей был местом особенным, тянуло к нему людей. И людей и, надо думать, нелюдей. Ведь не просто так там случилось то, что случилось. Пожар не просто так приключился. Хозяев не просто так «на вилы подняли». Про вилы рассказывал сосед дед Антип, рассказывал, как будто был очевидцем случившегося. Или даже участником. Старый, полуслепой, он любил посидеть летом на завалинке и языком потрепать был горазд. Про язык это уже баба Гарпина отмечала. Деда Антипа она на дух не переносила, и маленькой Ольге запрещала к нему приближаться. Но ведь интересно же! И вдвойне интересно, когда речь идет про усадьбу и все, что в ней приключилось. Потому Ольга бабу Гарпину не слушала, а вот деда Антипа очень даже наоборот. И то, что он рассказывал теплыми летними вечерами, не забыла. Может потому, что о рассказах этих баба Гарпина так и не проведала, не смогла стереть из Ольгиной памяти? Или потому, что рассказы были такими яркими, такими страшными, что их еще попробуй забыть?
– …Я малой тогда был, – сипел дед Антип, пыхая самокруткой. У самокрутки был такой ядреный запах, что у слушателей слезились глаза. – Ну, не такой малой, как вы, – он обводил детвору подслеповатым взглядом, – постарше на пару годков. Но помню все, как будто оно вчера приключилось.
И они хором спрашивали, а что же там такое приключилось в усадьбе Гремучий ручей?! Спрашивали, хоть и слышали эту страшную сказку уже много раз.
– Когда усадьбу только строить начали, все дивились: кому нужен дом в такой глуши! Низко, затишно, от цивилизации далеко. – Слово «цивилизация» дед Антип произносил медленно, по слогам, будто пробовал на вкус.
От цивилизации усадьба и в самом деле была далековато. Хотя, это смотря, что считать цивилизацией. Если их село Видово, так и не особо. Час неспешным ходом – разве ж это далеко? А вот если за цивилизацию взять город, так уже и далековато. Пешком, дай бог, чтобы за день добраться.
А про глушь неправда! Дом заложили в самой нижней точке лощины, на берегу небольшого водоема, который получился после запруды того самого Гремучего ручья, что впоследствии дал название всей усадьбе. Сама лощина тоже называлась Гремучей. Почему? Ответить на этот вопрос никто из взрослых не мог. Рассказывали про особенный шум ветра в кронах деревьев. А еще про ручей, больше похожий на неглубокую речушку, который, петляя по склонам лощины, срывался вниз маленьким, но звонким водопадом. В общем, версии были разные, и никого особо не интересовало, какая из них верная.
Как бы то ни было, а дом на дне лощины вывели быстро. Строили не свои, а приезжие. Неприветливые, дикого вида чужаки. С местными они не общались, жили там же, на стройке, а как только работы по дому были завершены, исчезли в одночасье.
– Как сквозь землю провалились, – сказал дед Антип, пыхая самокруткой, а потом, хитро сощурившись, добавил: – Или еще что похуже.
Они тут же спросили, что похуже, а он лишь многозначительно пошевелил кустистыми бровями, оставляя слушателям право самим додумать эту часть истории. И они додумывали. Особенно Ольга! Иногда она додумывалась до того, что приходилось спать со свечкой. И это еще до того, как баба Гарпина велела ей вести тетрадку.
– А потом почти сразу приехали хозяева. Ну, про хозяев вы тут все наслышаны! Миллионер этот из столичных. И жена его то ли венгерская графиня, то ли австрийская. – Дед Антип щурился, словно припоминая, откуда точно родом была молодая графиня.
Сейчас Ольга знала доподлинно, откуда, а тогда всякий раз сердце замирало в надежде услышать что-нибудь новенькое, что-нибудь особенное. И дед Антип не подводил. Иногда «графья» становились баронами, а иногда и вовсе беспородными помещиками. Беспородными, но очень богатыми!
А как же иначе?! Как без огромных деньжищ-то управиться, превратить дикую, непролазную Гремучую лощину в эдемский сад?! Как построить этакую домину, мало чем отличающуюся от дворца?! Никто из них никогда не видел настоящих дворцов, поэтому верили деду Антипу на слово. Усадьба Гремучий ручей и в самом деле выглядела необычно, даже вызывающе для здешних мест. И не понять, что теперь называть глухоманью: ее или ее окрестности. Так было раньше, в давние времена. До того, как приключилось то несчастье. Иногда дед Антип называл произошедшее вот так деликатно – несчастьем, но чаще – чертовщиной! Конечно, детям было интереснее про чертовщину! Интереснее, и страшнее.
– Сначала-то наши деревенские обрадовались! Экое развлечение: усадьба, иноземцы. Для нас же тут иноземцы были в диковинку. Кому просто любопытно было, а кто рассчитывал найти работу в Гремучем ручье. Это ж домина какая! – Дед Антип закатывал к небу полуслепые глаза, щурился на солнце. – А вокруг домины – парк. А рядом – пруд. И за всем этим добром присмотр нужен. Только вот зря надеялись! – На этом месте рассказа голос деда становился суровым и осуждающим, как будто он и сам был из числа тех, кто надеялся. Как будто его тоже обманули залетные иноземцы.
– Со всей челядью переехали! Никогошеньки из Видова на работу не наняли. Даже садовник у них был свой. Садовник! Кому нужны эти садовники и сады, когда кругом столько лесу!
Вот тут Ольга с ним никогда не соглашалась. Лес – это одно, а парк на дне Гремучей лощины – это совсем другое! Удивительное место с павильонами, диковинными статуями, с розовыми кустами, с прудиком. За всем этим непременно нужен уход, чтобы поддерживать в порядке этакую красоту. Вот только красота в Гремучей лощине жила недолго, порушили красоту…
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
