Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
– Кто тебя сюда послал, парень? Скажи мне, и, возможно, я позволю ей жить. Может, даже помогу тебе спасти ногу.
– Вали на кладбище.
– После тебя, малый. – Ловец воров движется почти с быстротой сальника и огревает Шпата посохом по ноге в третий раз. Боль разбегается волной землетрясения, и Шпат валится. Прежде чем он пытается взгромоздить себя на ноги, ловец воров за его спиной – жердина падает четвертым ударом, прямо по хребту, и все тело Шпата цепенеет.
Он не может пошевелиться. Он стал камнем. Целиком камнем. Живой могилой.
Он кричит, ведь рот его действует, орет и хнычет, умоляет, канючит пощадить его, или убить, или сделать что угодно, только не оставлять его тут, запертым в развалинах своего тела. Ловец воров пропадает, и пламя подходит все ближе и – наверное – жарче, но он не чувствует его жара. Через какое-то время прибывают стражники. Они суют ему тряпку в рот, выносят его наружу и ввосьмером заваливают на телегу.
Там он и лежит, вдыхает запах пепла и вонь алхимической слизи, предназначенной тушить пожар.
Ему видно только дно телеги, устланное несвежей соломой, но голоса слышны. Стражники носятся в разные стороны, толпа охает и ахает, пока сгорает Верховный суд Гвердона. Новые крики: дайте дорогу, дайте дорогу.
Шпат медленно плывет в темноту.
Опять голос ловца:
– Один смотался по крышам. Пусть его хватают ваши свечи.
– Южное крыло погибло. Все, что можно – спасти восточное.
– Шесть трупов. И сальник. Попал в огонь.
Другие голоса, рядом. Женщина в холодной ярости. Мужчина постарше.
– Это удар по правопорядку. Объявление анархии. Войны!
– Пепелище остынет не скоро. Мы не узнаем, что пропало, пока…
– Значит, это каменный человек.
– Главное не что мы сумеем спасти, а какие меры предпримем.
Телега покачивалась взад-вперед, и подле Шпата кладут другое тело. Он не видит, кого, но слышит голос Кари. Она по-прежнему бормочет под нос непрерывным потоком слов. А он пытается хотя бы буркнуть, подать знак, что она не одна, что он до сих пор здесь, в скорлупе из камня, но рот обвязан кляпом, и не выходит ни звука.
– Что тут у нас, – произнес новый голос. Шпат чувствует нажим на спине – очень-очень легкий, очень-очень далекий, такой нажим почуяла бы гора, когда б на нее сел воробей, – а затем укол боли, как раз в том месте, куда огрел ловец воров. По нервам опять проносится вспышка, и он радостно встречает дикую боль в оживающих плечах. Алкагест, крепкая доза благословенного, жизнедарящего алкагеста.
Он снова будет двигаться. Он пока не стал камнем. С ним еще не покончено.
Шпат прослезился от благодарности, но слишком устал – и говорить, и шевелиться. По венам растекался алкагест, отгоняя паралич. Иногда и каменный человек может отдохнуть неподвижно. Теперь легче легкого прикрыть глаза, они больше не открыты намертво, и легко быть убаюканным в сон под ласковый бормоток подруги…
Допреж града сего было море, а в море был Тот, Кто Родит. И народ равнин приходил к морю, и вестники его слыхали глас Того, Кто Родит, и толковали народу равнин о славе Его, и учили их поклоняться Ему. У берега разбили они шатры и возвели посредь руин первый храм. И Тот, Кто Родит, послал из моря благих зверей Своих поглощать мертвых с равнин, дабы души их могли сойти к Нему и обитать с Ним внизу во славе вечно. Возрадовался народ равнин и даровал мертвых своих зверям тем, и уплывали звери обратно к чертогу Его.
И стали шатры селением на руинах, а селение стало городом новым, и народ равнин стал народом города, и возрастало число их, покуда стало не счесть его. И благие звери тоже становились тучны и мощны, ибо все те, кто умирал в граде сем, бывали дарованы им.
Тогда глад пришел в город, и лед сковал залив, и урожай на землях окрест увядал и обращался во прах.
Голодны были люди и поели животных на полях своих.
Затем поели они животных на улицах своих.
Затем согрешили они против Того, Кто Родит, и нарушили рубеж храма, и убили зверей благих, и вкусили их святой плоти.
Рекли жрецы людям – как теперь души мертвых попадут к Богу, в водах живущему? Но отвечали люди – что нам мертвые? Коль не поели бы мы, и мы были бы мертвые.
И убили они жрецов, и поели их тоже.
И по-прежнему голодали люди, и многие умерли. Мертвые полонили улицы, ибо не стало больше зверей священных, кто унес бы их во глубины божии.
Мертвые полонили улицы, но были они бесприютны и бестелесны, ибо останки их поедены были теми людьми, кто уцелел.
И народ града сего пришел в упадок, и стал народом могил, и малым было число их.
Чрез замерзшее море пришел новый народ, народ льда, и явились они в город и сказали: услышьте, велик град сей, но пуст. Покинуты даже храмы его. Отныне нам обитать здесь, и искать прибежище от холода, и возводить здесь церкви богам нашим.
Там, где отступился народ могил, вынес тяготы народ льда и пред холодом выстоял. Но умерли многие и средь них тоже, и тела их поместили в могилы по обычаю их. И народ могил похищал те тела и поедал их.
И так народ льда и народ могил пережили зиму.
Когда же растаял лед, стал тогда народ льда народом города, а народ могил стал упырями. Ибо также были они, на лад свой, народом города.
И вот так в Гвердоне появились упыри.
Глава 2
– Просыпайся.
Тычки каменных пальцев пробудили ее. Кари открыла глаза, глядя в небесную синь. Слышался плеск воды. Она села, поморщилась – ныли плечи. Кто-то перевязал и замотал рану от ножа, которой наградил ее сальник.
Тонкая работа, Шпат бы не справился.
– Замучился ждать, пока ты проснешься, – сказал Шпат и пожал плечами. И двинулся по кругу в обход их островка.
Искусственный остров: каменная колонна посередине резервуара с водой; искусственное озеро в окружении высоких стен. Под открытым небом. Вода застойная и ржавая, где не сверкает радугой алхимических отходов. Камни облепила зеленая слизь. Оглядевшись, она замечает в стене железные ворота.
– Где мы?
– Без понятия. Наверно, в тюрьме для каменных людей. – Предусмотрительно. Шпат мог бы вынести эти ворота, но ему пришлось бы преодолеть воду, а он чересчур тяжел и не мог плавать, и какая тут глубина – неизвестно. А каменным людям все-таки надо дышать.
– Это остров Статуй? – Она слышала об острове каменных людей далеко в водах бухты, о поселении времен первого появления хвори в Гвердоне – туда изгоняли и оставляли окаменевать пострадавших. Она провела руками по лицу и телу – испугалась, не подхватила ли проклятие сама. Никаких каменных опухолей не нашла, зато на лице и ладонях дюжины болезненно щиплющих точек, как будто ее покусали огненные осы.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
