Он повернулся, посмотрел так, словно это вообще не должно меня интересовать и ответил:
– Скоро вы всё узнаете.
И я осталась одна. Старик вышел, я услышала, как скрипнул ключ в замке. Немного постояла и пошла осматривать своё временное жилище.
В этой комнате было так спокойно. Не может быть, чтобы хозяин такого дома, был плохим человеком. Судя по мраморным лестницам и этой роскошной комнате, это не дом – а замок. Не может быть, чтобы хозяин этого замка оказался грязным извращенцем.
Сама с собой я пожала плечами, подошла к двери и услышала, как удаляются шаги старика. Потом пошла к ванной открыла дверь и просто обалдела. Огромная ванна с джакузи, душевая кабина повсюду белоснежные полотенца на стене два халата, у стены на полочке, несколько шлёпок для ванной.
Потом я пошла и открыла дверь гардероба. Тут я совсем остолбенела, кругом полки и перекладины с навешенной на них женской одеждой. Причём необычной одеждой, а такой, которая на том человеке кто её наденет, должна играть свою определённую роль.
Вот костюм турецкой принцессы, вот латексный комбинезон женщины кошки, а вот платье золушки. Такое впечатление, что это какой-то театр. Много костюмов, блестящих, обтягивающих платьев, туфель на шпильке и на высоченной танкетке. В одном шкафу всё черное, в другом всё красное, в третьем белое.
Но одно единственное обстоятельство заставляет задуматься о том, для чего эта вся одежда. Тут, нет ничего – обычного.
Нет джинсов, футболок, нет кроссовок и свитерочков, нет рубашечек. Ничего такого нет.
Значит, я буду сидеть в этой комнате месяц и надевать на себя каждый день что-то из этого карнавала?
Ладно, это ещё не извращение и в принципе довольно понятно. Любой мужчина хочет, чтобы его женщина каждый раз была разной. Тогда почему нет.
Я уже даже согласна была надевать всё это, лишь бы меня не убили и не выбросили куда-нибудь в канаву. Пусть так, постараюсь выдержать месяц.
Глава 7
Третий день пошел, как я живу в этой комнате. Ем, сплю, хожу туда-сюда, принимаю душ, лежу на кровати, смотрю журналы, телевизор. Рассматриваю одежду в гардеробе, примеряю…
И всё.
Если бы меня не кормили и не убирали в комнате, я бы подумала, что обо мне забыли. Скука одолевала. И хоть ничего не делание тоже занятие, но оно уже начинало надоедать.
С одной стороны хорошо просидеть месяц, а потом чтобы меня выпустили и всё, а с другой стороны это угнетало и даже обижало. Неужели я так не понравилась хозяину на фото и видео, которые наверняка он уже смотрел. Я уверена, что комната напичкана камерами, чтобы наблюдать за мной. Значит, я просто не нравлюсь?
Это даже расстраивало.
Что же, у меня не будет ни одной попытки попробовать завладеть его сердцем.
О чём это я? Каким сердцем?
Человек каждый месяц покупает девственницу, как ты думаешь, какое у него сердце?
Не стоит даже мечтать о таком.
А пока только скука… больше ничего.
На пятый день вечером горничная принесла ужин и вышла. Я секунду посидела, посмотрела на поднос с едой и вдруг поняла, что девушка не закрыла на ключ дверь. Не было характерного скрипа, который был всегда до того как кто-то входил и после того как выходил. Сейчас ничего не скрипнуло.
Может смазали замок?
Я встала с кресла, подошла к двери, прислушалась. Тишина. Никаких шагов поблизости. Я смело взялась за ручку двери и приоткрыла её. Снова прислушалась. Никого. Вышла из комнаты.
Длинный коридор с высокими потолками и двери в другие комнаты.
Куда идти? Может удастся сбежать?
Я пошла влево, вдоль по коридору, в полумрак. Дошла до лестницы и посмотрела вниз. Кругом тишина, только какой-то тягучий звук внизу. Я пошла вниз по лестнице. Осторожно, прислушиваясь и останавливаясь.
Где-то внизу играла музыка, кажется это виолончель. Я спустилась по лестнице и пошла на притягивающий, завораживающий звук инструмента. Не знаю, что меня тянуло, любопытство, или мелодия тягучая как мёд.
Полоска света указала на приоткрытую дверь. Легко на цыпочках, я подкралась и посмотрела туда, откуда доносились звуки.
Это зал. На стульях сидят люди. Они все в нарядной, дорогой одежде. Женщины с красиво причесанными волосами. Они сосредоточенно слушают музыку. А перед ними кудрявый молодой человек, с закрытыми от удовольствия глазами, играет на виолончели. Он так страстно водит смычком, зажимает пальцами струны, как будто делает это в последний раз в своей жизни. Он играл очень красиво. Я стояла и слушала его мелодию и тоже попала под завораживающий гипноз этой плавной музыки.
Позади всех зрителей, где заканчивались стулья, стояли двое. Мужчина в тёмном костюме – молодой красивый, высокий, с тёмными волосами и упрямым хищным профилем. И девушка в розовом платье с волосами, темноту которых подчеркивал белый цветок лилии заколотый сбоку.
Это была очень красивая пара. Такая аристократическая и утонченная. Они так подходили друг другу, и так хорошо смотрелись вместе, что я даже перестала смотреть на музыканта и залюбовалась красотой их лиц, и редкими влюблёнными взглядами, которые они бросали друг на друга. Мне показалось, это пара влюблённых.
Я засмотрелась, забыла об осторожности и положила руку на ручку двери… она предательски скрипнула… и я увидела тёмный, напряженный взгляд мужчины.
Он смотрел прямо на меня.
Испуганно я отскочила от двери и побежала к лестнице, потом по коридору и в свою комнату. Прикрыла дверь, скорее к кровати, села, потом легла, потом снова села.
Прислушалась, никого, и ни звука.
А через несколько секунд до меня долетел звук торопливых шагов.
Глава 8
Дверь толкнули и я, широко открыв глаза замерла у кровати.
В проёме стоял – он.
Тот, что слушал музыку рядом с девушкой и смотрел на неё влюбленным взглядом.
Сейчас, взгляд его совсем невлюбленный. Это взгляд человека в тихой ярости, возбуждённого, дрожащего внутри, но наружу выдающего лишь яростный блеск тёмных глаз.
– Имя?! – прорычал он.
– Виола.
– Сколько лет?
– Двадцать.
Он прищурился. Кажется на лице его промелькнуло что-то похожее на отвращение или недоверие. Я не смогла распознать что именно, потому что он повернулся, толкнул дверь и она закрылась.
Я испуганно следила за его резкими движениями. Торопливо он прошел в гардеробную, покопался там, вышел и кинул на кровать длинное льняное то ли платье толи это такая рубашка. Как раньше в старину.
