Правда очень интересует.
Ника невинно жмёт плечами:
— Ты перевоспитаешь гея! Я тебя делегировала, — и хлопает меня по плечу в качестве напутствия.
Рядом крякнула смешком Роня, как будто тут и была. Со мной же вместе сидела гипнотизировала пирожки, а теперь будто в теме.
— Я чего-о? — смаргиваю недоумённо.
— Чего-чего, — бубнит, оправдываясь Ника. — Ну поспорили мы с Ивановой. Но обе… как-бы не можем, — выдаёт, пожав плечами. — У меня — Тёма, а он, я так поняла, с этим Александром… — заминка, — дружит…
— Да ну? — я.
— Ого! — перестаёт глухо смеяться Роня.
— Да, была неправа, — нехотя признаётся Ника, — но не суть важно. Я не могу! А у драной кошки, — так она любит называть Соню, — Егор, сами понимаете. Так что я выдвинула тебя, — словно осчастливила. — Иванова — Альбину, но до-ро-га-я! Альбина
— сильный соперник!
— О, да! — кивками поддакивает Роня.
— Так, с меня хватит! — отрезаю я, протаранив подруг и шагая к витрине с выпечкой. — Три завтрака студента и яблочный сок. Большой! Тут без сдачи!
— Ага, — буфетчица шустро заматывает все завтраки в салфетки. — Горяченькие ещё, — кивает, как зачарованная.
Ясный перец, не упустила ни слова из нашего разговора, нагрела уши так, что далеко от дамочки уходить смысла уже нет, а вот соседние столики оповещать не стоит.
— Как и наш разговор! — с рыком оборачиваюсь к Нике. Подруга улыбается искреннепобедно, а потом просто забирает свой пирожок и со стоном кусает.
— Тут просто наркотик подсыпан…
— Да по-любасу, блин! Рассказывай, дурында! — отхожу к стене, в укромный уголок
у стеллажа с выпечкой, что отнюдь не становится намёком для гутаперчивой буфетчицы. Она облокачивается на пустую стойку, складывает ручки под подбородком и благодушно кивает, будто реально не понимает, что от слова “совсем” не наша компания и в нашем разговоре лишняя.
Мы дружной троицей, не сговариваясь, ещё немного отходим от “ушей”, следя, чтобы и к столикам сильно не приблизиться.
— Ну, — нетерпеливо требую “колоться”, кусая пирожок и пристально глядя на Нику.
— Да я всё рассказала, — прожевав, брякает Ника. — Вас двое. Он один. Его нужно соблазнить…
Шельма-подружайка или треш и угар
Я чуть не подавилась пирожком.
— “Спать” — не обязательно! — торопливо заверяет Ника, верно истолковав моё негодование. — Так сказать, перевоспитать. Возбудить и показать, что отношения с девушкой — это очень. очень прекрасно, — последнее добавила уже с набитым ртом.
— Ты мне сейчас мозг сделала, — натужно сглатываю кусочек выпечки. — Конкретно, что в условии?
— Кого он первым позовёт на свиданку — та победила. Если одноврэ-э-эменно, — Ника тянет слово и кусает от души сосиску: — ну типа в один день, — опять с набитым. — То второй раунд. За кого заплатит в кафе. Типа пошли вдвоём — он платит. Если 11, то поцелуйка. Ну если и с поцелуйкой, то. конкурс капитанов!
Чем больше она говорит, тем сильнее у меня дёргается глаз.
— Ой, я тебя взгрею, как бог черепаху, Никич! — нешуточно грожу ей сосиской — она качается туда-обратно, как вялый причиндал. смехотворно намекая, что у этой задумки нет перспективы.
— Да ладно тебе, Алекс — душка, — широко тянет лыбу Ника, но всё-таки цепляется за злосчастную сосиску взглядом, видимо опасаясь жирного пятна на пиджаке.
— Пушка, — кивает Роня и ехидненько тычет пальцом в “носик” моего “грустного слоника”.
— Да, я уже поняла, что вы смерти моей желаете.
— Угу, — хмыкают дружно подруги.
— Девственной…
— Стервы, — нарочито злобно шикаю и зло откусываю сосиску. — Доедайте, болтушки. Нам пора!
Пока идём по коридору универа, девчонки не переставая развивают тему спора. Жутко посмеиваются, наделяя невообразимыми подробностями возможные варианты. Да так их это захватывает, что не выдерживаю:
— Вы дурочки! — бросаю беззлобно и даже не замедляя шаг.
— Нет.
Да! — настаиваю недовольно.
— Нет, — упираются хором две мои Вероники и это уже давно просто игра в “да-нет”, а не настоящий спор.
— Ну что? — канючит, скривив моську Ника. — Тебе что, не интересно?
— Нет, — категорично отрезаю. — Мне интересно пройти кастинг и наконец получить свой долгожданный “Мисс”! — разворачиваюсь и пристально смотрю на девчонок. Обе смущённо опускают глаза. — И, кстати, вам бы мне помогать с конкурсом, а не с глупостями!
— Ну, Ве-е-ер! — капризно тянет Ника.
— Что-о? — вою в ответ.
— Чо, сложно что ли?
— Дело не в сложности, а в нужности! Не в лени, а желании. Спор — глупый! Какой-то детский сад! Мы не будем этим заниматься, — ещё категоричней заверяю и выставляю вперёд руку, будто от этой болтовни можно так просто защититься. — Это чушь! И из разряда невозможного! Геев — не перевоспитывают. Между прочим ты, моя дорогая, — смеряю красноречивым взглядом Нику и она возмущённо надувает губы, — кажется, защищаешь их права, верно? — Подруга втягивает воздух, словно собирается выдать защитную тираду, но я опережаю: — Вот и объясни, разве можно так нетерпимо относиться к чужой природе?
— Я не нетерпима… — возмущенно шикает она, но осознав, что привлекла внимание, понижает голос. — Но ему так будет лучше.
— Ого, — цыкаю насмешливо. — Ты ему в родители подалась? Лучше него знаешь, что ему нужно… Мы что, о собаке сейчас говорим? Или о коте, которого нужно приютить? Включите головы! — пальцем постучала себе по виску. — Это природа, а не вирус!
— А если. он ещё не до конца потерян? — жуёт слова Роня.
— Да, — радостно подхватывает мысль Ника. — Что если он ещё не определился?
Вот, по-любому, Ника планирует сегодня уезжать на "скорой", не иначе.
— Странно, — протягиваю нарочито задумчиво, — а вчера кто-то нас убеждал, что парень определился! Быстро же ты, дорогая моя, переобулась!
— Я не. переобувалась! Не будь злюкой! — Ника дуется. В глазах обида, сопит, будто высказаться хочет, но явно слов не находит. А это чревато. Есть у подруги такая манера, сама накосячит, конфликт раздует, и виновными всех кроме себя назовёт.
Так что… привет Тёма, мой друг по несчастью. Пойдём с тобой вместе потом за цветами.
— И ты несправедлива! — всё же выдыхает Ника. — Это просто спор, ничего особенного!
— ловит взгляд Рони для поддержки и та кивает:
— Вер, ну что ты теряешь, а? Тебе пора развеяться, ты вся в учёбе!
— Вот-вот, — поддакивает Ника, одна эта фраза наполняет бедняжку абсолютной уверенностью в себе и обида мигом проходит. — И пора… совершить безумство! И, о господи, почему мы об этом вообще говорим? — разводит руками. — Что такого? Это шутки! Память! Месть! Вендетта! Мы. отомстим! — заканчивает с победной улыбкой.
