По тропинке, вдоль домов, плавно покачивая бёдрами, шла женщина. Увидев машину Дамира, она замерла на секунду, прищурила глаза, развернула плечи и пошла прямо на автомобиль, задрав нос. Юбка до середины бедра с четырьмя складками впереди, как на школьной форме, демонстрирующая не худые, скульптурные ноги. Обтягивающая кофточка, выставляющая налитую, тяжёлую грудь, туфли на устойчивом, высоком каблуке. Русая коса через плечо, глазищи в пол-лица, полные губы в яркой помаде.
Ох, и горячая эта Дашка. Фельдшер из местного медицинского пункта. Прислали её в село по направлению, если верить людям. В ту пору у неё уже был сын, неизвестно от кого пригулянный. Замужем Дашка не была никогда и не скрывала этого. По приезду ей выделили квартиру в коттедже с газовым отоплением, водопроводом и небольшим огородом, место в садике сыну, а потом и в школе, назначили хорошую зарплату. Да и жители не обделяли благодарностью, так что Дашка прижилась и, кажется, уезжать никуда не собиралась. А вскорости попалась на глаза Файзулину-старшему, с тех пор и вовсе зажила сытно. Обзавелась красивыми шмотками, ювелирными украшениями, а позже и подержанным красным Пежо 107.
Дашка – далеко не первая любовница отца, Дамир это точно знал. Лет в двенадцать, встретив на улице незнакомую женщину, как-то вдруг понял, кто она и что её связывает с отцом, после короткого, перекрёстного кивка между ней и родителем. Имени её Дамир не знал или не помнил. До Дашки же была Алла, такая же сочная, яркая деваха, смотрящая на односельчан сверху вниз, пренебрегающая общением с простыми смертными, не связанными с семейством Файзулиных. Другая бы стеснялась ходить в любовницах, но не Алла. Та вроде гордилась своим положением, а потом резко пропала, переехала куда-то на север. Поговаривали, вышла замуж за военного. Дамир сомневался, но уточнять не спешил.
Дашка же нос не задирала, положения своего вроде как стеснялась, на людях особенно не афишировала, хотя и моль белёсую из себя не корчила. На своём Пежо подвозила соседок, захватывала ребятишек из садика или школы, сама моталась по делам фельдшерского пункта или к сложным пациенткам, у кого давление высокое или диабет.
Постепенно людское осуждение превратилось в жалость, а то и симпатию. Действительно, бабий век недолог, а тут такой мужчина - Арслан Файзулин - незлобивый, щедрый, интересный, что ж теперь, век одной куковать? Да и лучше, чтобы чей-то мужик на Дашку залезал, а не свой, родной муж. А с такой фактурой, ясное дело, Дашка быстро себе найдёт мужичка. Так что в особом осуждении морального облика Дарьи односельчанки были не заинтересованы.
– Здравствуй, Дамир, – Дашка поравнялась с автомобилем, перекрывшим путь, пока ждал отъезжающие ворота.
– Здравствуй, коль не шутишь, – он мазнул взглядом по женщине. Хороша, ой, хороша.
– Надолго приехал? – женщина приветливо улыбнулась.
– На три месяца, – спокойно ответил Дамир. Делить ему с Дашкой нечего, амурные дела отца его не касаются.
– Хорошо отдохнуть тебе.
– Спасибо, – он зачем-то подмигнул пышногрудой и двинулся в открытые ворота.
В гараж авто загонять не стал, решил, что не помешает помыть после обеда. Пыль просёлочных дорог осела плотным слоем на эмали, превратив чёрную краску в серо-песочные, грязные разводы.
Дамир обошёл дом, оказался на заднем дворе, замер, улыбнувшись. Он обожал бабушку, она была самым близким человеком для него, самым любимым, бесконечно дорогим. Семидесятилетняя эби сидела на низком стульчике и перебирала морщинистыми, натруженными руками черешню. Сколько же детей вынянчили эти руки, сколько внуков накормили, сколь многих одарили лаской. Эби подняла ставшие от возраста светло-голубыми глаза, некогда бывшие синими, и улыбнулась Дамиру.
– Мальчик мой, – она покачала головой, цокнув языком. – Какой ты взбудораженный. Что-то особенное случилось в твоей жизни, онык, – по-татарски внук.
– Что ты, – Дамир улыбнулся и принялся выдавливать косточки из ягод, повторяя движения бабушки. – Ничего не случилось. Немного засиделись с Равилем, прости, если огорчил.
– Чем ты мог огорчить меня, глупый? Гуляй, пока гуляется. Ешь, пока естся, спи, пока спится. Как поживает твой друг?
– У него всё хорошо.
– Слышала, он доволен работой у Арслана?
– Более чем, – Дамир улыбнулся.
– Вот и славно, а теперь бросай это женское занятие и иди в дом. Мать извелась, не успел приехать, как след простыл.
– Да мне не сложно помочь.
– Не сложно, верю, только ты ягоду давишь, одни лепёшки оставляешь. Я, по-твоему, компот из этих ошмётков черешни варить стану?
– Не всё ли равно? – засмеялся парень. Компот из черешни и есть компот из черешни, неважно, насколько неаккуратно выдавлена косточка из ягоды.
– Много ты понимаешь, – в ответ засмеялась эби, по-доброму обнимая внука.
Дамир замер. Почему люди не живут сто, двести лет, как же он хотел столько лет жизни своей бабушке. Он не представлял, что этот мир может существовать без неё. Что Земля может вертеться вокруг своей оси, времена года сменяться, солнце садиться и вставать, и всё это без эби… Нет. Его бабушка обязана жить вечно. По крайней мере, до тех пор, пока жив он.
Глава 6
Дамир. Прошлое. Поволжье
Дом встретил детскими криками. Со всего маха в Дамира врезалась десятилетняя сестра Алсу, мгновенно отскочив от него. За время, которое Дамир жил не дома, девочка отвыкла от него и, естественно, чуралась чужого человека, тем паче мужчину. Следом на неё налетел девятилетний Назар, они сцепились в ожесточённой хватке, а вокруг с громкими воплями носился Динар, четырёх лет от роду. Когда Дамир уезжал, Динар был пухлощёким, забавным карапузом, а сейчас имел на всё своё мнение, лихо разъезжал по двору на велосипеде или детском электромобиле и хмурил светлые брови, если что-то, по его мнению, шло не так.
Их у матери было пятеро, Дамир почему-то надеялся, что родители остановятся на этом. Хотя мать совсем ещё молодая женщина, ей всего-то сорок пять лет. Высокая, худощавая, с пышными, рыжеватыми волосами ниже пояса, простым, но в то же время строгим лицом, она производила впечатление красивой женщины. Не яркой, сочной, манящей, а той, рядом с которой хочется замереть, слушать, вникать и, даже возражая, не повышать голос.
