И это прекрасно.
Глава 3. Дерзкий побег
— Лось, ты лучший…
Анька глаз не может открыть; ее тело сейчас ленивое, двигаться не хочется от слова вообще. Она облизывает свои горячие губы и тотчас получает поцелуй — порцию необязательной, но такой сладкой ласки. Вот это странно вообще; случайные любовники не целуют так. Они вообще не целуют после того, как получили свое. После — это время для быстрых скользких фраз типа «а не пора ли тебе», «я вызову тебе такси», «увидимся еще». Но Лось молчал.
Он все приглаживал Анькины влажные волосы и целовал ее — словно и в самом деле был влюблен, словно любовался ее раскрасневшимся лицом, — и прихватывал ее губы своими, чтобы в Анькиной голове отпечаталось навсегда — это не игра и не притворство.
Он все еще был в ней. Его член все еще наполнял ее лоно, хотя Анька уже чувствовала, как крепкая плоть становится мягкой и не растягивает ее тело так волнующе, и это было, пожалуй, жаль. Анька была бы не прочь повторить все еще разок.
«Я как парк юрского периода, в пещере которого сдох последний динозавр», — попыталась по привычке поёрничать Анька, но шутка не нашла отклика в ее душе. Вот конкретно сейчас над (и под) Лосем смеяться было не охота. И влипать в эту невероятную, сладкую нежность не хотелось, потому что потом придется отдирать себя с мясом, с болью, когда не захочется покидать его уютные объятья, когда подлый мозг поверит, что его руки, так умело дарящие тепло — это навсегда или, по крайней мере, взаправду.
— Ну все, — тихо произнесла Анька, изо всех сил стараясь смягчить свой голос и не допустить ни одной издевательской ноты, чтобы ненароком не обидеть Лося — вот же странная штука! — или Господа Бога, преподнесшего ей этого мужчину в качестве новогоднего подарка. — Мне правда было хорошо. Очень. Но пора и честь знать. Я снова в душ, и домой. Надеюсь, ты мне за воду счет не выставишь?
«Боженька, это был отличный Лось, самый классный секс и самый лучший Новый год в моей жизни! — казалось, Анька даже думает шепотом, чтобы не вспугнуть хрупкое совершенство этого дня. — Все было просто… отпадно. Ты лучший, Боженька. Спасибо. Вот за это — реально спасибо!»
— Домой? — переспросил Лось невозмутимо, не прекращая своих поцелуев. Его язык осторожно скользнул по ее губам, и Анька ощутила очередной прилив возбуждения. Вот так запросто, с полоборота — она снова хотела этого практически незнакомого человека, этого Лося. — Зачем тебе домой?
И Лось тоже хотел ее.
«О-о, — промелькнуло в голове у Аньки, — динозавр, кажись, ожил…»
— Жить я там буду, — сварливо ответила Анька, забывая свое искреннее желание не обижать Лося и стараясь не думать о том, что продолжение было бы очень кстати, и у нее появилась бы вполне законная причина целовать Лося, отвечать ему на его странную, такую трогательную нежность. В конце концов, он сам виноват, чего задает идиотские вопросы, поэтому заслужил порцию хамства. — Не тупи.
— А как же дети? — напомнил коварный Лось. — Ты мне их обещала.
Анька, до того блаженно млеющая в его руках, в изумлении распахнула глаза.
— Лось, — потрясенная, произнесла она, делая уверенные попытки выползти из-под мужчины, — ты, что ли, больной?! Упал, ударился головой? Какие дети?!
— Какие получатся, — резонно заметил Лось, внимательно глядя Аньке в лицо и не пуская ее.
— Лось, признайся: ты маньяк? Ты меня похитил, запрешь на своем ранчо и сделаешь инкубатором для твоих лосят? Нет, правда? Только не говори, что ты поверил в эту фигню про ребеночка! Ну блин, есть такая штука — чувство юмора, понимаешь? Я, типа прикололась, и…
Лось, как показалось Аньке, с досадой пожал мощными плечами, и она резко смолкла, понимая, что несет полную чушь, объясняя Лосю, почему у них не будет детей. Бред какой-то…
— Я не запирал тебя, — ответил он и с неохотой отстранился от Аньки. — Двери открыты.
«Обиделся, что ли? Ну, надо же, какая тонкая душевная организация у лосей!» — сварливо подумала Анька, наблюдая, как Лось неспешно отыскивает свою распашонку.
Лось собрал свои вещи и неспешно вышел из комнаты, вероятно, направился в душ, и Анька осталась одна — в тишине, в своем колючем сопротивлении.
В «долго и счастливо» Анька не верила в принципе, а уж в любовь с первого взгляда и в желание Лося настрогать лосят с первой попавшейся смазливой девицей — тем более. Нет, ну серьезно? У Аньки даже не хватало слов, чтобы сформулировать всю глубину ее офигения и недоверия к создавшейся ситуации. Легче поверить в то, что Лось и правда маньяк, чем в то, что он поверил, что свалившаяся к нему на колени нетрезвая девица в порыве благодарности нарожает ему ребятишек.
«Бред какой-то!» — ругалась Анька, чувствуя, что у нее мозг закипает. Ей казалось, что она слышит гаденькое лосиное хихикание, но от одного воспоминания непроницаемого лица Лося у нее рвались все шаблоны. То есть, он ее троллит? Издевается над ней, шутит? А где тогда его смех, и вообще в каком месте смеяться?!
Завернувшись в свое полотенце, она тотчас же приступила к поискам на лосиной территории. Ну, мало ли… Вдруг за кровать завалились трусы его прошлых жертв, или на стене кровью написано «помогите»? Но ничего такого, разумеется, в комнате не было, и даже пол под кроватью блестел, как навощенный.
А вот безделушки на полочках — это было уже интересно. Анька не успела даже поёрничать на тему, зачем такому огромному Лосю такая хрупкая мебель, как у нее мозг воспламенился от ярости.
Среди каких-то охотничьих мелочей — клыка хищного зверюги, охотничьего ножа в потертых кожаных ножнах, — стояли фотографии в рамках. На одной из них Лось попирал ногами убитого сородича, к слову. А на другой…
— Ну, надо ж было догадаться! — страшным шепотом произнесла Анька, осторожно взяв в руки стеклянную рамочку и испепеляя взглядом Лося на фотке. — Ах ты ж, Ромео парнокопытный, Дон Кихот ты сохатый… Папа, папа!..
Рядом с Лосем, в панаме и увешанный кармашками, как Вассерман, был запечатлен ее отец. Напрягая память, Анька припомнила, что с этими трофеями отец фотографировался в позапрошлом году. Значит, и Лося он знает давно, с кем попало он не стал бы фотографироваться, да и на охоту б не поехал. Отец Аньки был заядлым охотником, Анька с младых ногтей видела чучела, перья, клыки и рога, и играла мелкими шариками картечи и тяжеленькими, хищными жаканами.
— Вот и нет никакой любви с первого взгляда, — с усмешкой произнесла Анька, возвращая фото на полочку. — А есть, скорее всего, папина безграничная опека. Поздравляю, папа. Этот Лось — самый шикарный твой трофей! Реально завалил матерого. Но твои бизнес-партнеры — у меня это прошедший этап.
Отец Аньку любил безгранично, и Анька отвечала ему тем же. В принципе, у них были идеальные отношения — полное взаимопонимание, уважение и доверие, за исключением одного щекотливого пунктика. Папа желал во что бы то ни стало пристроить дочку «за хорошего, достойного человека». В его любящей отцовской душе Лось, вероятно, рождал ассоциации, связанные с каменными стенами, ну, на худой конец — с тем же шкафом. А что, мебель в хозяйстве всегда пригодится.
