Мистеру Джоунсу не удалось полностью реализовать свой талант ученого, и он посвятил свою жизнь ученикам. Именно он убедил родителей Лины разрешить дочери продолжить учебу, объяснил про грант для особо одаренных, но по просьбе Лины умолчал о том, что она собирается учиться на врача.
— Еще не время, — твердо заявила Лина.
— Но почему? — недоумевал мистер Джоунс.
Взглянув на учителя серьезными не по годам глазами, она ответила с грустной усмешкой:
— Не все сразу. Сказать им, что я хочу стать врачом, все равно что сказать, будто я собралась лететь на Венеру.
А она и впрямь могла полететь — стоит лишь раскинуть руки — во всяком случае, так ей казалось, когда августовским днем она шла по гравиевой подъездной аллее к огромному загородному особняку, где располагалась летняя школа, специализировавшаяся на естественнонаучных дисциплинах. Это мистер Джоунс настоял, чтобы Лина занималась там во время каникул, и добился от школьного совета денег на оплату всех расходов.
— Элдридж-хаус расположен в весьма живописном месте, — рассказывал он с улыбкой. — Поживешь на природе, подышишь свежим воздухом, а то что-то ты бледненькая…
Элдридж-хаус произвел на Лину неизгладимое впечатление: ухоженные лужайки сочного изумрудного цвета, аккуратно подстриженные тисы, тенистые аллеи старинного парка, фонтаны и скульптуры… Ничего прекраснее она в жизни не видела.
Лина остановилась у парадного входа, собираясь с духом, чтобы подняться и постучать, но внезапно массивная дубовая дверь распахнулась, и по ступенькам сбежал высокий молодой человек — на вид немногим старше двадцати. Увидев ее, остановился и широко улыбнулся. У него были густые черные волосы и длиннющие ноги.
— Привет! — бросил он, окинув Лину с головы до ног изучающим взглядом, и в его серых глазах, опушенных черными ресницами, промелькнуло одобрение.
Тем летом Лина не раз замечала на себе одобрительные взгляды мужчин и даже успела к ним привыкнуть. Она отрастила волосы, и они медно-рыжей гривой ниспадали до середины спины; линялые джинсы и выцветшая майка — излюбленная одежда студентов — подчеркивали стройный изгиб бедер и расцветающую грудь. Когда мужчины разглядывали Лину в упор, она быстро ставила их на место, но на этот раз почему-то не имела ничего против. Лина с интересом рассмотрела молодого человека и пришла к выводу, что такого красавчика еще ни разу не встречала.
— Привет! — робко ответила она. — А вы кто?
— Да как вам сказать… — Он усмехнулся. — В данный момент я един в двух лицах.
— Как это? — недоуменно спросила Лина.
— Я студент-медик, и сейчас у меня практика. А еще я… — Тут он заметил видавший виды чемодан в руках Лины, и его взгляд потеплел. — Заходите! Наверное, устали с дороги. Давайте я понесу ваши вещи. — И, не дожидаясь согласия, взял у нее чемодан. — Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Вы приехали первой. Мы ждем всех только к вечеру.
— А я… я успела на утренний поезд, — пролепетала Лина, поднимаясь за ним по лестнице.
На самом же деле она приехала рано, потому что выбирала билет подешевле и планировала убить время до вечера, гуляя по городку. Но, как выяснилось, осматривать здесь было абсолютно нечего, поэтому она сразу отправилась в Элдридж-хаус.
— Если я раньше времени, то могу уйти, а к вечеру вернусь, — робко предложила она.
— А чем займетесь? В нашем городке нет достопримечательностей.
— Я заметила, — сдержанно отозвалась Лина.
Молодой человек повернулся и снова одарил ее чарующей улыбкой. Интересно, а он знает, какая у него красивая улыбка? Ну конечно же знает!
Лина вошла в просторный холл вслед за провожатым, который нес ее чемодан. Никто и никогда еще не носил за нее ее вещи: в мире, где она жила, женщины сами таскали тяжести — словно ломовые лошади. Лине понравилось такое проявление мужественности и галантности, и она почувствовала себя хрупкой и защищенной, а еще подсознательно поняла, что ее оценили по достоинству.
Лина огляделась и даже чуть оробела при виде столь изысканного и в то же время простого убранства. Не было дешевого блеска и золотой мишуры, здесь царил дух величия и старины, бережно передаваемый из века в век.
— Какая красота! — выдохнула Лина.
— Правда? — Молодой человек бросил на нее испытующий взгляд. — Рад, что вам здесь нравится.
Лине не пришло в голову спросить почему. Она просто решила, что ему, как и ей, нравится все красивое.
Он проводил ее на второй этаж в комнату, интерьер которой был выдержан в желто-зеленой гамме. Лине показалось, будто она очутилась посреди клумбы нарциссов.
— Комната маловата, — извинился молодой человек, — но в больших мы разместим мальчиков, в каждой по два-три человека.
Маловата?! — обомлела Лина. Да это просто королевские хоромы! Всю свою сознательную жизнь она ютилась в каморке вместе с сестрой, которая считала, что прибрать в комнате означает запихнуть все подряд в забитый до отказа старый шкафчик.
— Здесь очень мило, — сказала она, подошла к окну и, заметив блеснувшую вдали водную гладь, ахнула: — Что это?! Озеро?!
— Угу. — Молодой человек подошел и встал с ней рядом. — Там гнездятся черные лебеди. Очень редкие и очень красивые. Хотите, прогуляемся туда и посмотрим?
— Хочу!
Он улыбнулся.
Лина смутилась — ей было непривычно находиться в спальне наедине с мужчиной, и сердце ее тревожно забилось, а молодого человека, похоже, подобная ситуация ничуть не обескураживала. А с какой стати? — подумала Лина. Он студент-медик, совсем взрослый, ему, должно быть, лет двадцать пять. Да он на школьницу во второй раз и не взглянет!
— А где вы учитесь? — спросила она, решив обращаться с ним вежливо-официально.
— Заканчиваю Сент-Джонс-Колледж. А вы?
— В специализированной школе естественных наук, в продвинутой группе.
— Так сколько же вам лет? — чуть нахмурясь, спросил он.
— Исполнилось семнадцать! — с гордостью сообщила Лина и, заметив промелькнувшее в его глазах недоуменное беспокойство, спросила: — Что-нибудь не так?
Он покачал головой.
— Я думал, вы старше. Большинство учеников летней школы собираются поступать в медицинские колледжи, а некоторые уже учатся на первом курсе. Наверное, вы очень способная, раз здесь оказались. — В серых глазах застыл вопрос.
Лина улыбнулась, но, зная себе цену, не стала изображать ложную скромность, а сдержанно ответила:
— Сами увидите.
Их глаза встретились. В его взгляде снова промелькнуло явное одобрение, а Лина неожиданно для себя самой обнаружила, что не может отвести от молодого человека глаз — казалось, он стал центром ее вселенной… А еще почувствовала то, о чем раньше лишь читала: во рту пересохло, а сердце бешено заколотилось. И внезапно стеснило грудь, она стала горячей и тяжелой, будто налилась кровью, соски напряглись и заострились, и почему-то сделалось тревожно-сладко на душе.
