Антон улыбнулся в ответ на замечание Элоизы и крепче прижал обворожительную женщину к своей груди, но украдкой время от времени поглядывал на чертенка в красном комбинезоне. Она была длинноногой и, несмотря на худобу, полногрудой. В латексе ее тело казалось точеным. И если значительная часть мужчин любовались его Элоизой, то можно было со всей уверенностью утверждать, что остальные глазели на Эмили. Хотя самому Антону она виделась угловатым и простоватым подростком.
— Они странно смотрятся, — сообщила Элоиза, которая никак не могла оторваться от пары Макс — Эмили. — Ты не находишь? Не думала, что в наши дни еще кто-то так танцует, — беззлобно ухмыльнулась она, прижавшись к Антону.
— Да, пожалуй, ты права, — нехотя отозвался партнер.
— Благодарю вас, Макс, — проговорила Эмили, окончательно выбившись из сил.
Макс великодушно кивнул и проводил девушку обратно к столу.
— Полагаю, урок не пошел на пользу, — со смехом встретила ее Хелен, которая давно охладела к танцам с неуклюжим Томом.
— Для первого раза сложновато. И не уверена, что во второй раз будет легче, — смущенно отозвалась Эмили.
— Добро пожаловать в клуб нескладех. Я сорок лет пытаюсь научить Джеймса элементарным па. Но у бедняги обе ноги левые, — доверительно сообщила тетушка Лиза.
— Что делать, — вяло проговорила Эмили, невольно поглядывая на Антона, который все еще покачивал в медленном ритме свою полуобнаженную спутницу.
Глава вторая
Эмили никак не могла предположить, что, вернувшись с партнершей к столу, Антон положит свою ладонь поверх ее руки и пригласит станцевать с ним следующий танец.
Ей бы следовало отказать.
Но не просто было отказать человеку с таким проницательным взглядом и бархатным голосом!
— Давайте, Эмили, — проговорил он. — Я же видел: вы не пасуете перед трудностями. Обещаю не озадачивать вас так, как это делал Макс.
— Иди, Эмили, — подбодрил ее Том. — Если я и Джеймс, по мнению тетушки Лизы, безнадежны по части танцев, то у тебя, как у юной и пластичной, есть еще шанс покорить эту премудрость, — напутствовал он сестру.
— Спасибо, братишка, — отрывисто проговорила Эмили, но на уговоры поддалась.
Антон Диаз терпеливо выждал этот обмен репликами, словно и не сомневался в согласии девушки, а затем повел ее к центру зала.
Как только он обхватил Эмили за талию, по ее телу вновь прошел электрический разряд.
— Вашему брату недостает некоторой утонченности манер, свойственной представителям славных семейств. Но я на него не в обиде. Он мил и кажется абсолютно безвредным, — небрежно проговорил Антон, властно прижимая девушку к груди.
Эмили растерялась. Она не знала, что ответить на такое замечание.
— Вы удивили меня, Эмили, — продолжал говорить Антон Диаз. — Мне понравилось, как вы танцевали с Максом. Я не утверждаю, что вы виртуозная танцовщица, но в вас есть полезное для женщины желание подстроиться под партнера. Вы признали превосходство Макса в этом мастерстве и последовали за ним.
— Это называется способностью учиться.
— Ваша правда… Откровенно говоря, если вы хотите учиться танцевать, то это не ко мне, а к Максу. Я способен лишь на то, чтобы обнять женщину вот так, как я это делаю сейчас, и повальсировать с нею по танцполу. До сих пор этих навыков мне хватало. Однако мне всегда казалось, что я умею слышать музыку и растворяться в ней, — лениво заметил Антон Диаз. — Я вас не усыпил, не разочаровал? — насмешливо спросил он девушку.
Но это был риторический вопрос, по всему было видно, что Эмили хорошо. Он пристрастно осмотрел ее. Обычная девушка. Милая, привлекательная, симпатичная мордашка, соблазнительное тело. Но в целом обычная… Если ее сравнивать с Элоизой, то, конечно же, Эмили проигрывала той.
— Нет-нет, я не разочарована, — поспешила разуверить его вежливая англичанка, как если бы в этом была нужда.
Антон Диаз коротко усмехнулся, и Эмили смутилась.
— Я думаю, мистер Диаз, мужчина вашего достатка и влияния, — сухо процедила она, быстро сообразив, что Антон с ней играет, — прекрасно осведомлен о своих способностях. Тем более, что неумение в одной области с лихвой компенсируется талантами в другой и на самооценку не влияет… Или вы надеялись услышать от меня комплимент? — спросила Эмили Ферфакс, дерзко взглянув ему в глаза.
— Ах, Эмили, вы слишком прямолинейны, — сочувственно произнес Антон и еще крепче прижал к себе партнершу в алом латексе.
— Расскажите, кто вы? — спросила «прямолинейная» девушка.
— Кто? Я сын своей матери. Она училась в закрытой школе в Швейцарии, куда ее отослали родители. В Европе она познакомилась с одним греком, влюбилась в него. Но он, к ее великому сожалению, уже был женат и имел детей. Однако оказался достаточно дерзок для того, чтобы овладеть ею. Он взял ее с собой в Коринф, где и родился я. Их роман длился годы. Отец умер, когда мне исполнилось двенадцать. Тогда мать приняла решение вернуться в Перу.
— Грустная история, — прошептала Эмили.
— Только не стоит жалеть меня, Эмили. История настолько распространенная, что кажется банальной. Или вы думаете, что моя мать не имела дивидендов от того, что являлась любовницей состоятельного человека?
— Как вы можете так говорить? — возмутилась Эмили.
— Не хотелось бы лишать вас иллюзий, милое дитя, но позвольте мне говорить как есть или хотя бы, как я думаю. У меня ведь есть такое право? — спросил он, вглядываясь в девушку.
— Безусловно, мистер Диаз. Простите, — виновато пролепетала она.
— Вам неприятно мое общество? — прямо осведомился мужчина.
— Мне просто кажется, что вы со мной играете, — откровенно призналась Эмили Ферфакс.
— Должно быть, я дьявол, — весело отозвался он. — Я действительно играю. Но не только с вами. Я вообще по натуре игрок. Игра — это в первую очередь риск. Зато скучать не приходится.
— Это ваша жизненная философия? — спросила Эмили.
— Да, если хотите. Но зато я в каждый конкретный момент знаю, чего хочу, — сообщил Антон.
— И чего же вы хотите в эту самую минуту? — на свою беду спросила девушка в алом.
— Вас, Эмили Ферфакс, — коротко и невозмутимо ответил он.
— Вы не дьявол, а чудовище! — рассмеялась она, решив, что будет лучше не возмущаться, а превратить все в шутку.
— Нет, я ангел. Падший, правда, но ангел. И обладаю даром заглядывать в сердца людей. Ваша податливость провоцирует меня на откровенность. Вы возбуждаете во мне желание. И я чувствую в вас ответное желание, Эмили.
— Вы занимаетесь мистификацией, мистер Диаз. Понимаете, что в вашем нынешнем дьявольском обличий такие речи из ваших уст звучат убедительно. Но все же не следует этим злоупотреблять.
