Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
Дверь с грохотом распахивается. Я не оборачиваюсь. Входит Рич и направляется к писсуару. Подтягивает штаны, словно его член такой громадный, что без особых мер предосторожности не извлечешь.
– Что слышно, чмошник?
– Привет, Рич, – отвечаю я, не шевелясь.
Надо бы отучить себя застывать, будто олень в свете фар, сталкиваясь с девчонками, парнями или настоящими оленями, а особенно – при виде членов парней постарше.
– Ты себе в карман, что ли, нагадил? – спрашивает Рич, направляя струю в писсуар.
Наверное, он остался в школе, чтобы позаниматься каким-нибудь мужским спортом.
– Я не разговариваю с людьми, которые ссут, – говорю я.
Нет, на самом деле я этого не говорю.
Рич подходит к соседней раковине. Наверное, у него еще капает моча.
– Нет, правда, чувак. Что это? Шоколад? – Он, кажется, искренне заинтересован.
– Ну-у-у, – мычу в ответ.
– Даже не буду говорить, что ты – заднеприводной. Это и так очевидно.
– Э-э-э…
Я точно не знаю, что означает слово «заднеприводной», но как-то сразу догадываюсь. Напоследок вновь обозвав меня чмошником и не помыв руки, Рич с гоготом покидает туалет.
Достаю «Список унижений», прижимаю мокрой ладонью к зеркалу и ставлю галочки в графах «Ржач» и «Злобные подколки». Если бы дело ограничивалось одним только Ричем! Помимо него в школе хватает и других, калибром поменьше, вроде Джорджа и Рю. Иногда мне хочется дать им клички, всем до единого. Забраться утром на стремянку у входа в школу и кричать, хлопая каждого по лбу: Дуболом, Жертва Аборта, Мразь, Тролль, Чувырла, Дебил, Прыщавый, Нарик, Выкидыш, Желтозубый, Вонючка, Залетчица, Кандидат на Победу в Мировом Забеге Самых Уродских Мышей! На! На! На! Я всех их знаю как облупленных.
Задумываюсь о том, как же так вышло, что среди всего этого столпотворения рас, народов и религий одни – «крутые», а другие – «отстой»? Сей факт не перестает меня изумлять.
Сами посудите. Что может быть важнее, чем быть крутым? Это куда важнее, чем получить работу, завести подружку, иметь политическую власть или деньги. Всем этим благам предшествует одно: ты становишься крутым. Остальное – лишь следствие, итог. Наверняка Саддам Хусейн был крутым парнем. Не хорошим или добрым, нет. Чтобы так долго удерживать власть, сначала он должен был стать крутым. И Александр Македонский был крутым. И Генри Киссинджер. Бен Франклин. Рик Джеймс. И чертов марихуанщик Билл Клинтон. А я – нет. Почему? Понятия не имею. Не знаю, как это изменить. Видимо, таким уродился. Может быть, это передается через поколение? Ведь мои родители – вполне себе успешные люди. Их все любят, несколько раз в год они устраивают вечеринки. (Малышом я обожал прятаться за диванами и таскать из кухни канапе.) Может быть, все сводится к тому, кем ты был в детском саду: хулиганом или плаксой. Или все решает первое противостояние, когда ты выкидываешь белый флаг и говоришь себе: «Ну его, не стоит оно драки» – вместо того чтобы подавить собственную трусость и сказать: «А не пошли бы вы все?!».
Короче, где бы ни раздавали патенты на крутизну, я его проворонил. И теперь стою в сторонке, наблюдая за коловращением статусов, секса, вечеринок, людей, сосущихся под трибунами стадиона, и прочих уродцев. Я – не урод. Рич – урод. Яснее ясного. Когда стану взрослым, то все наверстаю и уж тогда-то отыграюсь. Ну, или пущу себе пулю в лоб.
8
– Как прошел день?
– В кармане у меня растаяла шоколадка, и я столкнулся с коротышкой-мучителем в сортире.
Ничего этого я, разумеется, не говорю. Разве такое маме объяснишь? Поэтому отвечаю как обычно:
– Нормально.
Сижу в гостиной на диване, перед которым стоит тренажер «Боуфлекс». Мама купила его отцу несколько лет назад. Надеялась, что он будет заниматься. Господи, чего она ему только не покупала! Абонементы в спортзалы, жратву для похудения «Худей быстро!», гипнокурс «Думай как стройный!», консультации по липосакции, участие в программе «Весонаблюдатели», тренажер «Наутилус»… Но самый треш – это «Боуфлекс». Папа решил, что лучшего места для этого тренажера, чем перед телевизором, не найти. Теперь по утрам, вместо того чтобы вытираться после душа, он устраивается на тренажере и обмахивает полотенцем промежность, глядя передачи по кабельному. Никому в голову не приходит передвинуть чертову махину. Вот она и торчит посреди гостиной, перепачканная потом отцовских бубенцов, в то время как я ем разогретый в микроволновке буррито с сыром и болтаю с мамой.
– Много на дом задали?
– Не-а.
– А я просто завалена работой.
Мама – в столовой. Наша столовая – это все та же гостиная, только отделенная занавеской, так что разговор смахивает на беседу с волшебником из страны Оз.
– Надо разрубить несколько узлов.
Это такой юридический термин. Моя мама – самый известный адвокат по бракоразводным процессам в Нью-Джерси (вплоть до Эссекса), и все из-за рекламы на автобусах. У моих родителей – адвокатская контора «Хир & Хир». Мама шутит, что ей надо было оставить свою девичью фамилию Зер[3] (на самом деле ее девичья фамилия – Симонсон). Реклама их фирмы красуется на автобусах Трентона, Нью-Брунсвика и Равея: золотое кольцо, объятое пламенем, и подпись «Бриллиант – НЕОБЯЗАТЕЛЬНО навсегда». По-моему, просто класс. Я объясняю людям: я – дитя развода, но, в отличие от прочих детей, в противоположном смысле.
– Да-да, многие супружеские пары Нью-Джерси сыты друг дружкой по горло… – Мама листает документы.
Я вижу ее силуэт сквозь занавеску: она горбится над кухонным столом, на котором разложены стопки конвертов.
– Мы сегодня начали репетировать новую пьесу.
– И как она называется?
То же самое четыре часа назад спрашивал Марк.
– «Сон в летнюю ночь».
– А знаешь, какую пьесу люблю больше всего я? «Кошка на раскаленной крыше». Вы ее случайно ставить не собираетесь?
– Не-а. Мам, порепетируешь со мной немножко?
– Попроси отца. Я занята.
– Его нет дома.
Беру пульт от телевизора и включаю любимое шоу «В пролете!». Что идет по кабельному, мне не видно: загораживает тренажер. На экране возникают кадры шоу. Этой лицемерной жути конца нет. Она настолько опасна, что в худшие минуты своей жизни мне хочется перестрелять всю школу и свалить вину на шоу. Каким идиотам взбрело в голову устраивать для мальчишек свидания-групповухи вслепую? То есть вы прямым текстом им говорите: мол, если у тебя нет сразу двух подружек, ты – лузер? У кого-то сразу две, а у меня, значит, ни одной? Что до девчонок, то им, судя по передаче, предлагают занять место в гареме, вместо того чтобы научить, как стать сильными, независимыми женщинами вроде моей мамы, работающей сейчас за занавеской. Вы воспитываете людей или скаковых лошадей?
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
