Миранда на мгновение закрыла глаза, ощутив всем телом град поцелуев, которыми он когда-то осыпал ее. Все было тщательно рассчитано, она должна была любить его до тех пор, пока не умрет его дядя! Эта мысль избавила ее от чувства глупой влюбленности, и она резко открыла глаза. Данте подчеркнуто, неторопливо, повернулся к Миранде и скользнул дерзким оценивающим взглядом по ее напряженной фигуре.
— Ты похудела, — объявил Данте, неодобрительно нахмурившись.
— Моя внешность тебя не касается. Естественно, я была в постоянном движении. Металась туда-сюда…
— Ты права. Рад сообщить тебе, что твой ужасающий образ жизни в Англии больше меня не касается. Чай подан в мой кабинет, — холодно сказал он. — Иди за мной. — Когда Данте начал подниматься по лестнице, Миранда, молча, последовала за ним, стараясь не вспылить из-за его оскорбительного отношения. — Ты ничего не хочешь сказать мне? — резко спросил он.
— Нет.
— Так я и думал, — презрительно бросил он, когда она поравнялась с ним. — Ты только что доказала мне кое-что.
— Что, когда я бывал дома, ты притворялась, будто любишь Карло.
— На каком основании ты сделал этот вывод? — возмутилась Миранда.
— Ты была в разлуке с ним две недели. Но ты даже не потрудилась спросить, где он, — с горечью и презрением ответил Данте.
— Я знала, что это бесполезно. Я полагала, — сухо возразила она, испытывая гордость от своего ровного голоса, — что ты скажешь мне об этом только тогда, когда сочтешь нужным и не раньше.
— Как хорошо ты знаешь меня, Миранда! — пробормотал он, жестом приглашая ее войти в дом.
— Скажи мне одно, — спокойно сказала она, — иначе я не пойду. Я увижу своего сына?
— Ну, конечно, — глаза Данте вспыхнули. — Я даю слово, что вы скоро встретитесь. Входи, пожалуйста. Мы поговорим в доме.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Внезапно ее охватила страшная усталость. Как будто всей ее умственной и физической энергии хватило только до этого момента. Теперь, когда они с Карло скоро воссоединятся, она может позволить себе немного расслабиться.
Вслед за высокой фигурой Данте она вошла в огромные двери, покрытые затейливой резьбой. Ей показалось, что он выглядит лучше, чем когда-либо. Миранда с раздражением смотрела на аккуратно подстриженные темные волосы, смуглую шею и широкие плечи Данте.
Мысленным взором она видела его спину так, как будто на нем не было одежды: сужающиеся к талии плечи, узкие бедра, тугие ягодицы, манящая гладкая золотистая кожа. Под идеально сидевшим пиджаком, просматривались крепкие мышцы, свидетельствовавшие об атлетизме и физической силе.
У Миранды заныло сердце. Ей хотелось в горьких рыданиях оплакать то, что они потеряли. Не только сладостные и удивительно яростные вспышки эротического удовольствия, которое они доставляли друг другу, но и близость, и чувство товарищества первых лет совместной жизни. Даже если оно было всего лишь искусным притворством с его стороны, вздохнула она, к которому Данте прибег, чтобы не возбудить ее подозрений, пока его дядя был жив.
Их брак оказался браком по расчету. Беда в том, что она не знала этого. У нее испортилось настроение.
— Добро пожаловать в мой дом.
Данте повернулся к Миранде с таким видом, будто ее мнение представляло для него интерес. Она подчеркнуто осмотрелась.
Дворец — это величественное здание не могло быть ничем иным — уже не казался ей приветливым. Он подавлял своим пышным великолепием. В прохладном полумраке холла, таинственно поблескивали позолота и стекло. Мраморный пол звонким эхом откликался на каждый ее шаг.
Предки Данте, запечатленные на полотнах, заключенных в тяжелые позолоченные рамы, пристально разглядывали Миранду, следя за ней темными глазами, когда она в сопровождении Данте приблизилась к лестнице, напомнившей ей театральную декорацию.
Миранда поморщилась. Должно быть, интриган Данте ждал смерти дяди, как хищник, парящий над больным животным. Неудивительно, что он так часто и заботливо справлялся о здоровье Амадео Северини. Взгляд Миранды посуровел. Наверное, его чрезвычайно раздражало, что Амадео целых четыре года упорно цеплялся за жизнь!
— Что ты думаешь о доме? — холодно спросил Данте. — Он тебе не по вкусу?
Миранда скользнула по нему ледяным взглядом.
— Слишком большой для одного человека, — отрубила она.
— Согласен, — сказал Данте к ее удивлению и остановился. — Поэтому Амадео не жил здесь, а использовал этот дом для приемов.
— Но ты будешь? — прищурившись, рискнула спросить Миранда, заранее зная его ответ. Он наслаждается своим новым положением, ради которого пошел на большие жертвы.
— Верно.
— У меня всегда было такое впечатление, что резиденцией Амадео была его фешенебельная квартира в Милане, — холодно заметила Миранда. — Ты не говорил, что у него есть также дворец.
— У меня были на это веские причины, — невозмутимо ответил Данте.
— Какие же? — настойчиво спросила она.
Он замялся и затем равнодушно сказал:
— Я надеялся, что ты выйдешь за меня замуж ради меня самого, а не ради материальных благ, которые я мог дать тебе.
— Ты ошибся, — резко сказала Миранда.
Ошибся, женившись на ней по расчету. Ошибся, использовав ее.
— Я это понял, — проворчал он.
С мрачным видом Данте зашагал по площадке так быстро, что ей пришлось чуть ли не бежать за ним.
— Кстати о домах, — обернувшись к ней, бросил он. — Могу сказать тебе, что я продаю дом в Найтсбридже. В будущем я буду жить здесь.
— Ничего другого я от тебя не ожидала, — высокомерно уверила она Данте и с удовольствием заметила, что он оскорбленно покраснел.
Данте злобно посмотрел на нее.
— Мои адвокаты позаботятся о том, чтобы после развода ты ничего не получила от меня. Ты можешь сама содержать себя.
— Ну, конечно. Всегда остается проституция, — саркастически заметила Миранда, напоминая о его грязном предложении, высказанном в письме, полученном по электронной почте. Она почувствовала некоторое удовлетворение, когда Данте окаменел от едва сдерживаемой ярости. Взглянув на дверь, она с замиранием сердца спросила: — Карло здесь?
— Нет! — рявкнул он. — Это мой кабинет. Входи!
Ее разочарование было огромным. Очевидно, ей придется подождать, пока Карло проснется. Данте назло заставляет ее ждать. Ну, хорошо, она будет ждать. Столько, сколько потребуется.
Данте открыл дверь и по-джентльменски отступил в сторону, давая ей пройти. Но это всего лишь внешняя вежливость. Ни один джентльмен не повел бы себя так ужасно, как он.
