В общем, артиллерия не могла обеспечить устойчивость обороны плацдарма. На одну авиацию, тем более в условиях плохой осенней погоды, полагаться было нельзя. Риск, что десантники будут сброшены в море до того, как удастся накопить на плацдарме достаточные силы, был велик. Камыш-бурунский вариант имел и другие недостатки.
Выбранный участок у Эльтигена штабом 3-й группы высадки назывался лучшим из возможных местом для высадки с последующим ударом на Камыш-Бурун. К сожалению, единственным достоинством этого места была возможность артподдержки через пролив. У берега при господствовавших ветрах восточной половины горизонта, а иногда даже при ветрах западной четверти возникал накат (сильный прибой), который делал высадку невозможной или опасной. В первую же ночь операции оказалось, что в 30–50 метрах от пляжа есть песчаный бар. Такие бары в проливе периодически намываются и размываются прибоем. Глубина над баром была всего 50–80 см, поэтому крупные катера не могли подойти близко к берегу. Между баром и берегом глубина доходила до 3 метров, что создало тяжелые проблемы, описанные ниже в главе о высадке.
Как база для захвата Камыш-Буруна Эльтиген тоже не очень подходил. На пути к порту находилось заболоченное дефиле между морем и Чурбашским озером, шириной около двух километров. Противник легко мог создать здесь прочную оборону вдоль дамбы, пересекавшей северную часть дефиле. То, что впоследствии, в ночь на 7 декабря эльтигенцам удалось легко прорваться на север именно в этом месте, не показательно. Тогда противник ничего подобного от находившейся на краю гибели группы Гладкова не ожидал. Поэтому на пути оказались лишь слабые румынские заслоны. А в начале ноября немцы ожидали удара на Камыш-Бурун и поэтому начали свои контратаки именно с севера, со стороны порта, а в сам порт срочно перебрасывали войска.
В отчетах, а также работах, так или иначе касающихся Керченско-Эльтигенской операции, утверждается, что решение о высадке на двух направлениях было в принципе верным, но, возможно, следовало выбрать для 18-й армии другой участок. Анализ приводит к мысли, что это не так. Эльтиген действительно плохо подходил для высадки, но был единственным местом южнее мыса Ак-Бурну, которое обеспечивалось артогнем. А без артподдержки с Большой земли (напомним, артподдержка силами флота была невозможна и не планировалась) в первые дни операции десант при решительном противодействии был обречен. Другое дело, что в связи с предполагавшейся эвакуацией Крыма серьезного сопротивления не ожидалось.
Вероятно, лучше было бы сосредоточить все плавсредства для высадки 56-й армии под Керчь, более крупными силами на более широком фронте и с большими шансами на быстрый прорыв в глубь Крыма. Впрочем, в свете имевшихся разведданных более перспективными казались фактически принятые решения. Мнение Генштаба и командования Северо-Кавказского фронта о том, что немцы не будут оборонять Крым, постоянно укреплялось и в последнюю неделю октября приблизилось к абсолютной уверенности.
Немецкое командование в Крыму к октябрю 1943 года находилось в своеобразной ситуации. Считалось, что полуостров будет оставлен без боя. Поэтому все планы обороны рассматривались как временные, гораздо большее внимание уделялось будущей эвакуации.
После вывода 17-й армии с Таманского плацдарма группа Конрада (49-й горно-стрелковый корпус) отвечала за оборону Перекопа и северного, западного и южного побережий Крыма, а Керченский полуостров и Арабатскую стрелку должен был оборонять 5-й армейский корпус. На наиболее опасных направлениях оборону держали 98-я пехотная и 6-я румынская кавалерийская дивизии с сильной артиллерией. На их участках в море патрулировали десантные баржи. Слабая 19-я румынская пехотная дивизия обороняла Арабатскую стрелку, а 3-я румынская горно-стрелковая дивизия — северное побережье Керченского полуострова. Для обороны основания Керченского полуострова («бутылочного горлышка») и района Феодосии взамен убывшей в конце октября 50-й пд была сформирована группа полковника Кригера.
В качестве передовой линии обороны рассматривалось море. По возможности десанты еще до высадки должны были отражать артиллерия и флот. Высадившиеся части предусматривалось сковать контратаками и после подхода резервов сбросить в море.
То, что высадка в Крым последует, немцы не сомневались. Приблизительное содержание первоначальных планов стало известно немцам из агентурного сообщения уже в начале октября. Агент Герольд сообщал, что на побережье Керченского пролива будут захвачены плацдармы у Еникале, в 10–15 км и 25–30 км южнее Керчи. Одновременно Керчь будет атакована воздушными десантниками с западного и юго-западного направлений. Кроме того, будут захвачены плацдармы в районе Ак-Монайского перешейка, Феодосии, Судака и Алушты. Для этих высадок имеются 42 грузовых судна по 500–3000 брт общей вместимостью 56 000 брт, 250 десантных катеров на 200 человек каждый и 150 — на 60 человек каждый. Строятся паромы общей вместимостью 2000 брт. Донесение содержало подробный, но довольно далекий от реальности перечень соединений и частей, намеченных к высадке. Готовность к операции — конец октября.
Как видно из приведенных данных, в сообщении содержалось немало ошибок, но в общем первоначальный замысел операции передан верно. Агент принципиально ошибся лишь в одном. Он утверждал, что десантная операция будет проведена, если не удастся ворваться в Крым через Перекоп. Откуда именно черпал информацию шпион, неизвестно. Окончательный план десантной операции к немцам не попал. В результате утечка информации пошла нам на пользу. Хотя и имелись большие сомнения в способности нашего флота высадить (а главное — снабжать) новые десанты, немецкое командование постоянно держало в уме угрозу новых высадок. Даже после высадки у Эльтигена и под Керчью немцы удерживали на южном побережье заметные силы. Несомненно, устаревшее агентурное сообщение также играло в этом определенную роль.
Поскольку командование 5-го корпуса сомневалось, что отразит удар, считался вероятным отход на Парпачскую позицию. Работы по ее укреплению после отмены эвакуации спешно возобновились. На земляные работы немцы согнали большое количество гражданского населения, в основном, женщин.
Интересно, что радиоразведка немецкой 17-й армии в начале октября «потеряла» штаб Северо-Кавказского фронта. Работа штабов наших фронтов на Украине фиксировалась на регулярной основе, часть сообщений оперативно дешифровывалась. А штаб СКФ пропал. Разведотдел 17-й армии считал, что причина — в резком сокращении работы радиостанций. Регулярно перехватывались, в основном, радиограммы нескольких артполков, а также соединений и частей 4-й воздушной армии. Например, о переформировании СКФ в Отдельную Приморскую армию немецкие радиоразведчики узнали 20 ноября из перехватов радиограмм частей 4-й воздушной армии. Но, несмотря на все усилия, до самого конца операции штаб СКФ, а затем ОПА так и не был обнаружен в эфире. В наших документах не удалось найти объяснение такому невероятному провалу немецкой радиоразведки. Помимо обычных мер по соблюдению дисциплины радиообмена, ничего не обнаруживается.
