Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
Самая важная (и, увы, самая перегруженная и хаотичная), вторая по порядку повесть – «Искусство легких касаний», – занимает больше половины сборника. Она стилизована под дайджест вымышленного интеллектуально-остросюжетного романа, принадлежащего перу некого Константина Голгофского (есть соблазн предположить, что за прошедший год Виктор Олегович прочел еще и роман Лорана Бине «Седьмая функция языка», и решил поупражняться в том же духе).
Герой-рассказчик берется расследовать загадочное отравление своего соседа по даче генерала ГРУ Изюмова. В поисках отравителей, через научные конференции, французские бордели и подземную усыпальницу египтолога Солкинда (очевидная карикатура на Виктора Солкина – российского ученого с, выразимся деликатно, неоднозначной репутацией) Голгофский выходит на след пресловутых «русских хакеров». Как обычно у Пелевина, деятельность последних получает метафизическое объяснение: по версии писателя (или, вернее, его героя Голгофского), цель отечественных кибервойск, активно взаимодействующих с мировым масонством, – максимальное распространение в американском обществе тлетворной и абсурдной толерантности. Таким образом российские спецслужбы надеются низвести современную Америку до уровня СССР образца 1979 года – со всеми вытекающими последствиями.
За последние пять лет, со времен «Любви к трем цукербринам», мы привыкли ежегодно получать от Пелевина самый точный и емкий аналитический дайджест важнейших тенденций и настроений в обществе за прошедшие двенадцать месяцев (вероятно, определив жанр «Искусства легких касаний» как дайджест, Пелевин попытался, помимо прочего, высказаться и на этот счет). Выбор писателем ключевой темы для каждого следующего романа («искусственный интеллект, гендер, современное искусство» в «iPhuck10», #metoo в «Тайных видах на гору Фудзи» и т. д.) фактически стал аналогом премии за главный общественно-политический тренд года. Из писателя в строгом смысле слова Виктор Пелевин превратился в универсального эксперта, каждый год в конце лета выходящего к публике и с бо́льшим или меньшим успехом растолковывающего ей, что же такого с ней, публикой, произошло за отчетный период.
Как уже было сказано, главным, что произошло с нами за год по версии Пелевина, стала ситуация с русскими хакерами и тем страхом, который они сеют в мире (кстати, если верить писателю, единственное, в чем хакеры не виновны, так это во вмешательстве в американские выборы). Нельзя сказать, что, выбрав этот предмет, Пелевин попал в молоко – совсем уж нелепых промахов у него, в общем, давно не бывало. Другое дело, что эта тема важна скорее для внешнеполитической повестки, которая в последнее время куда менее заметна, чем повестка внутренняя, связанная с политическими протестами, сфабрикованными уголовными делами и техногенными катастрофами.
Однако не стопроцентную точность попадания в нерв года вполне можно было бы пережить, если бы не утомительная и довольно нехарактерная для Пелевина многословность. Две трети густейшей непролазной метафизики (культ Разума во времена Французской революции, причудливые офорты Гойи, древнеегипетская космология, масонские учения и так далее до бесконечности) оказываются совершенно не нужны для объяснения главной идеи, а псевдодетективный сюжет выстроен настолько слабо, что фактически тонет в побулькивающей словесной массе. Эта избыточность рефлексивна – Пелевин позволяет себе мягко иронизировать по ее поводу прямо внутри текста, однако читателю это послужит слабым утешением.
Единожды приняв решение устраниться из любой публичной коммуникации, Пелевин оставляет тем самым бесконечное пространство для интерпретаций собственного творчества. Единственный текст нового сборника, выдержанный в привычном уже нам стиле расширенного мистико-философского комментария к актуальным событиям, является по совместительству самым слабым; тексты же существенно более легковесные на этот раз удались Виктору Олеговичу куда лучше. Возможно, это завуалированный намек, что писатель устал от принятой на себя роли профессионального толкователя российской реальности и мигрирует к своей прежней ипостаси – остроумного и внимательного ее наблюдателя. Однако эта версия не более и не менее убедительна, чем любая другая. Скучная же правда состоит в том, что «Искусство легких касаний» хороша примерно на треть – не лучший результат за последние годы, но, пожалуй, и не худший.
Перейдем к фантастике
Нет человека, который был бы, как остров, – мы все на кого-то влияем, а кто-то, в свою очередь, обязательно влияет на нас. Так сложилось, что в последние пару лет я попала в сферу влияния литературного критика Василия Владимирского и ведущего редактора издательства «Астрель-СПб» Николая Кудрявцева, имеющих самое непосредственное отношение к фантастике. Их совместными просветительскими усилиями количество фантастической прозы в моем читательском рационе радикально увеличилось – к полнейшему, надо отметить, моему удовольствию. Выяснилось, что за годы, прошедшие с прошлых моих визитов на эту территорию, в фантастике не просто возникли новые направления – корректнее, пожалуй, будет сказать, что там сформировались целые новые континенты, со своей разнообразной и причудливо замысловатой культурой. Словом, теперь я куда уверенней совершаю вылазки в фантастические области литературного пространства – и приглашаю всех следовать моему примеру, отмечая попутно, как условна и расплывчата граница этой местности, как трудно понять, где она начинается и заканчивается.
Йен Макдональд
Новая Луна
В предыдущем опубликованном у нас романе Йена Макдональда «Бразилья» дело, как следует из названия, происходило в Бразилии, которая под пером писателя превращалась в сложный, экзотический и совершенно невероятный мир, обустроенный с едва ли не шизофренической тщательностью. В первом романе своей новой трилогии писатель проделывает, по сути, тот же трюк, однако если в «Бразилье» ему пришлось строить из вторсырья, интегрируя подлинные детали в абсолютно фантасмагорическую реальность, то на сей раз под застройку он выбирает идеально пустую площадку: действие «Новой Луны» разворачивается, как несложно догадаться, на Луне.
Люди колонизовали земной спутник чуть менее ста лет назад (а начали туда выселяться примерно в наше время, так что романная хронология простраивается без труда), однако термин «колония» к Луне уже давно не применим. Ее население составляет полтора миллиона человек и продолжает пополняться за счет переселенцев, но главное – ее обитатели уже не вполне люди. Лунная гравитация сделала их кости тонкими и легкими, они выше обычного человека на две головы, и в земных условиях им не выжить. А еще они говорят на собственном языке – упрощенном английском с большой примесью португальского, корейского и йоруба, и живут по собственному календарю (лунному, естественно). У лунарцев свои представления о религии (их несколько, но доминирует синкретический афро-бразильский культ умбанда), о законе (его нет, а вместо него – договорное право и судебные поединки на ножах), о семье (сложная бисексуальная полигамия и суррогатное материнство), о дорогом и дешевом (золото – дешево, вода, воздух и пространство – дорого, кофе – бесценно) – да, собственно говоря, почти обо всём. Жизнь на Луне так не похожа на земную, что ее жители уже практически не чувствуют связи с метрополией, и мир их обладает приятной устойчивостью и внутренней логикой.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
