— Жали вас разочаровывать, — как можно холоднее произнесла Элеонора, — но близкие отношения между нами невозможны.
Брэндон пожал плечами, мол, скоро одумается и передумает, и потянулся за шампанским.
— Будешь? — предложил Кукле, но та отказалась. И откуда в ней столько высокомерия? — А тебя действительно Элеонора зовут или придумала? — поинтересовался с усмешкой Брэндон.
— Придумала, — ответила Элеонора.
Воздушное создание, в чье тело она вселилась, зовут, скорее всего, по-другому. Будет неприятно, если в будущем королеву уличат во лжи.
— Красиво, — одобрил Брэндон. — Мне нравится. Пожалуй, помимо Куклы, буду иногда называть тебя Эль. Ты ведь не против?
Элеонора пожала плечами, убеждая себя, что едва узнает, как вернуться обратно, выскажет все свои «фи».
— Я жду гостей? — удивился мистер Вуд, едва машина остановилась напротив парадного входа.
Действительно все окна первого и часть окон второго были освещены. Очень похоже на то, что у Брэндона действительно гости.
Не дождавшись, пока Элеонора разберется с ручкой дверцы, Брэндон вышел из машины с другой стороны и поспешил к дому. Совершенно забыв про Куклу. А она сидела внутри, в отчаянии исследуя внутреннюю поверхность дверцы, в надежде найти спасение и покинуть карету.
Но окаянная ручка никак не находилась. Темный лорд, ты опять посылаешь мне испытания!
Когда степень отчаяния достигла предела, и Элеонору едва не трясло от перспективы остаться запертой в ужасной коробке на ночь, дверца вдруг чудесным образом распахнулась.
Перед Элеонорой оказалась рука, ухватившись за которую, она поспешно выбралась наружу. Споткнулась, потому что уставшие ноги опять ее подвели. Но не упала, потому что ей не дали упасть.
— Благодарю! — Элеонора выпрямилась и подняла взгляд на своего спасителя.
Глава 3
Королевство
— Отпускайте платок! — нервы Первого министра не выдержали.
Медлительность Ее Величества в столь ответственный момент привела его в откровенное негодование. Толпа гудела и требовала продолжения зрелища. Палач в нетерпении поигрывал топором. Только Элеонора почему-то медлила.
— Что? — королева, словно только что очнувшись, с недоумением посмотрела на Первого министра и несколько раз моргнула.
— Ваше Величество, если вы не поторопитесь, случится непоправимое, — Первый министр наклонился к уху королевы. — Народ волнуется, а вы медлите с казнью.
— С чем?
Королева удивилась, и это не выглядело притворством. Ее величество посмотрела вниз, где на помосте стоял палач, и ужаснулась.
— Какой ужас? — прошептала королева, прижав ладонь к губам. Первому министру пришлось наклониться совсем низко, чтобы услышать. — А как можно все это остановить?
— Не отпускать платок, — с улыбкой произнес министр. — Но в таком случае толпа не простит. Вы лишите ее долгожданного развлечения.
— Казнь человека вы называете развлечением?
Кукла, а это была именно она, в первый момент решила, что происходящее просто дурной сон. По какой-то причине она заснула на приеме в женском туалете и попала в какое-то Средневековье.
Королева, советники, толпа бедных крестьян, даже палач и тот практически настоящий. А еще осужденный. Уже и не надеется на помилование, но что за страшное преступление он совершил, если наказание смертная казнь?
— Для Вашего Величества определенно, — почтительно поклонился Первый министр.
— А что за преступление он совершил? — прошептала Кукла, понимая, что не может выпустить из помертвевших пальцев злополучный платок.
— Обычное мелкое воровство. Ничего непростительного, — пожал плечами Первый министр.
— И это повод для казни? — ужаснулась Кукла.
— Ваше Величество любит зрелища, поэтому мы немного сгустили краски, добавив ко всему прочему убийство знатной дамы, — терпеливо произнес министр, чувствуя, что если королева не отпустит платок, он сам вырвет его из рук и бросит вниз.
Правда, после этого проступка его непременно казнят, но зато простолюдинам какое незабываемое зрелище!
— Значит, он ничего такого не совершал? — уточнила Кукла.
— Если Ваше Величество об убийстве, то — нет.
Ужасный сон! Просто отвратительный. Неужели можно приговорить человека к смерти, даже не задумываясь?
Спрятав руку с платком за спину, Кукла задрожала. Хоть это и сон, но какой-то он слишком реалистичный. Хотя, если это ее сон, значит она в нем хозяйка. Не зря же она в образе королевы, а не какой-то торговки с базара.
Выпрямившись на троне, потому что надо соответствовать образу, Кукла вздохнула и, набравшись сил, громко произнесла.
— Приношу свои глубочайшие извинения, — на площади в тот же миг воцарилась тишина, — но мне только что доложили, что осужденный никого не убивал. А значит, не заслуживает столь серьезной меры наказания.
Восхитившись собственной произнесенной речью, Кукла победно улыбнулась. Народ молчал, видимо, остолбенел. Все остальные тоже. Даже палач от неожиданности едва не выронил из рук топор.
Чтобы королева отменила сметную казнь! Такого никогда не было. Даже прежний правитель всегда доводил подобные кровопролития до конца.
— Ваше Величество, что вы творите? — спустя несколько секунд Первый министр пришел в себя.
— Что хочу, то и творю! — бессовестно заявила Кукла, чувствуя себя полноправной хозяйкой собственного сна.
Сейчас вот прикажет отпустить осужденного, и никто слова поперек не скажет, потому что она королева.
— Вы же согласитесь со мной — она встала и обратилась к народу, — что нельзя казнить ни в чем неповинных людей! Любая вина обязательно должна быть доказана. Только после этого следует наказание.
Главный министр стал свидетелем последней пылкой речи королевы. Неужели алхимики прислушались к его словам и сделали Ее Величество немного мягче? Королева уже и казнь отменяет.
Толпа между тем начала волноваться. Стража с трудом сдерживала народ, чтобы тот не мог ворваться на середину площади.
Кукла видела в каком-то историческом фильме, что стоило королеве поднять руку, как все замолкали. Может, и сейчас подействует? Она осторожно подняла руку. На площади снова воцарилась тишина.
Удивительно! Сон не так страшен, как кажется, если взять ситуацию под коктроль.
— Если вы желаете казни, — начала мнимая королева, — мы продолжим. Но подумайте, на месте осужденного может оказаться любой из вас.
— Когда Ее Величество стала так красноречива? — заметил Второй министр.
— Определенно она заставила простолюдинов слушать, — с неодобрением покачал головой Первый министр.
