Книга Кривая дорога - Даха Тараторина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
— Кажется, я её боюсь, — с ужасом осознала я.
— Кажется, я тоже, — согласился злобный кровожадный оборотень.
К утру я со скамейки всё-таки упала. Чтобы не так обидно, одеяло утащила с собой. В итоге Серый так плотно прижался к остывающей печи, что рядом с ним могло бы поместиться ещё две Фроськи. Я же устроилась ровненько под лежбищем, завернувшись, как в кокон, и высунув наружу правую ногу, об которую и споткнулась Весея, вставшая лишь немногим позже вторых петухов (2).
— А чего это мы спим? — радостно поинтересовалась старушка у моей помятой физиономии. — Уж и петухи пропели, день белый на дворе, а они всё почивать изволят! Ну-ка, лодыри, подъём, подъём!
Серый тут же подорвался с места, забыв даже проснуться. Пепельные волосы сбились на сторону, как трава в ведьминых кругах, а тёплые со сна щёки горели смущением — неужто правда проспал? Ехидная старушка потирала ручки, довольная шуткой.
— Проснулись, детоньки? Ну, коль проснулись, чего ж разлёживаться?
Я было приготовилась к заданиям. Тоже верно: поели, поспали, пора и честь знать. А прежде отплатить добром за добро, с хозяйством старушке помочь, дров наколоть перед близящимися холодами, воды натаскать — колодец вон как далеко, аж через четыре дома, старушка одна набегается.
А Весея между тем продолжала:
— Чего ж разлёживаться, правда, когда можно вкусненького отведать. У меня и творожок с вечера припасен…
Нет, по хозяйству мы всё-таки помогли. Негоже пользоваться гостеприимством, а благодетельницу не уважить. Хоть бабулька и убеждала, что ерунда это всё, что ей деточек покормить да обогреть в радость, дел набралось вдоволь. Да и куда старушке править прохудившийся плетень, обрубать запаршивевшие яблоневые ветви и носиться по чердаку за летучими мышами?
Серому, знамо дело, досталось что потяжелее. А мне забава детская — мелких вредителей из-под крыши метлой погнать. Они, к тому ж, в край распоясались: шебуршат, пищат, ночью норовят в волосы вцепиться, днём в тёмные сени слетаются — проходу не дают, под ноги лезут. Давеча Весея полный чугунок овсяного киселя из-за них обернула. Да уберегла Макошь, что не на себя. А я поганцев метлой, чтоб неповадно! Плюнуть и растереть.
Я ощупью нашла в сенях лесенку, поднялась до лаза и откинула крохотную (и как пухлощёкая Весея пролезала?) дверцу.
Апчхи!
Видать, старушка никогда сюда и не поднималась. Противу всего дома, на чердаке царил беспорядок: подвешенные когда-то на балках для сушки веники осыпались на ворох тряпья, невесть чем заполненные мешки подпирали друг друга, укутавшись слоем пыли, поломанная утварь, что пользовать уже нельзя, а выкинуть пока жалко, черепки битой посуды, суховатка (3) с торчащими ветками, колыбелька, видавшая, наверное, ещё бабку нынешней хозяйки — что только не упокоилось здесь!
Я бесстыдно задрала юбку и перекинула ногу через последнюю ступеньку; самым лицом влезла в огромную паутину и брезгливо отплёвывалась, всё чувствуя на щеках липкую гадость и пытаясь понять, не заползает ли за шиворот хитрый паук. И нос к носу столкнулась с огромной летучей мышью.
Нет, когда я говорю, что мышь была огромной, я имею в виду, что она оказалась громадной! Нет, не как летучая крыса. Не как кот или даже откормленный годовалый щенок.
Летучая мышь была размером с телёнка!
К тому же развернула крылья, оскалилась и совсем уж неприличным образом продемонстрировала мне… кхм… свой зад. Не мышиный совершенно зад, между прочим.
Я кубарем скатилась по лестнице и выскочила на свет. Посмотрела вокруг. Мелкая морось неустанно щекотала ноздри; маленький аккуратный домик пыхал трубой: видать Весея снова затеяла угощение; обновлённый плетень прятал любопытную соседку, четвёртый раз пытающуюся заглянуть во двор или хотя бы проковырять новую дырку для подглядывания.
Заглянула в сени. Огромная летучая мышь вниз головой свисала из лаза в потолке и ехидно ухмылялась.
Я вооружилась метлой. Хорошенько подумала, взвесила её в руке и заменила топором. Снова вернулась в сени.
Мышь показала мне неприличный жест и юркнула обратно на чердак. Что ж, кажется, теперь моя очередь наступать.
Голова мне ещё дорога, поэтому первым в чердачное окошко я сунула топор, помахала им туда- сюда и, не заметив препятствий, поднялась сама. Никого. Не любит нечисть железа. И звезданутых (4) баб, вооружённых топорами, по-моему, тоже недолюбливает.
Хитрая тварь спикировала сверху. Я её даже не задела, лишь взмахнула оружием и отпугнула. Но та всё равно обиженно завизжала, рухнула и, неуклюже шлёпая, уменьшаясь в размерах на ходу и оставляя в пыли беспятые следы, сховалась в груде хлама. Рукой шуровать побоялась — оттяпает ведь и спасибо не скажет. Я тюкнула разок-другой по выглядывающей из кучи треснутой ступке без песта.
— По лбу себе постучи! — раздалось в ответ.
— Вылазь, — нерешительно потребовала я.
— ! — обругали меня из кучи.
Эх, надо было соли прихватить! Хотя чего уж там? Чтоб от этих гадёнышей избавиться, по-хорошему, дом надо сжечь, а солью уже пепелище посыпать. Да и то — как знать: анчутки (5) могут и к соседям перебежать.
Я уселась рядом, переводя дух и раздумывая, выслеживаю ли врага или в очередной раз подставляю свою буйную головушку под неприятности. Из укрытия горестно вопросили:
— Ну и долго ты там будешь сидеть?
— Пока не надоест, — огрызнулась я.
Донёсшееся шебуршание возвестило, что нечистик устраивается поудобнее, вьёт гнездо и что ему надоест намного, намного позже. Он вообще тут живёт и, судя по всему, уже давненько. Странно, что шкодит только на чердаке да в сенях, а не донимает старую Весею целыми днями. Не извёл же до сих пор. Ну шумит по ночам, скребётся. Большое дело! Может, пусть ему?
Сказывают, анчутки — не домовые; с ними не договоришься, блюдечком молока не задобришь. А кто пытался разве?
— Пирога хочешь?
В груде хлама недоверчиво засопели.
— С грибами, — добавила я и смачно причмокнула.
Из-под тележного колеса высунулась сморщенная розовая мордочка, меньше всего походящая на давешнюю мышь. Беспятый (6) скривился, но всё равно заинтересованно уточнил:
— С лисичками?
Я кивнула:
— С лисичками.
— Неси свою гадость, — дозволил бесёнок.
Делать нечего: обещала — иди. Даже если слово дала зловредному духу. Я, хоть и ждала какой пакости и топор из рук не выпускала, полезла вниз за угощением.
Весея, знамо дело, занималась тестом. Часть пирогов уже источала сладостные ароматы со стола, часть румянилась в печи. Старушка долепливала последние и, судя по мечтательному виду, уже представляла как два приблудных недокормыша уплетают их за обе щёки.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Кривая дорога - Даха Тараторина», после закрытия браузера.