Иногда приходило вдохновение, и Анна сочиняла. Это тоже было своего рода отдушиной. Всякая писанина помогала ей посмотреть на себя со стороны. В то время как в жизни приходилось наблюдать за другими.
«Любви, любви», – повторила Анна.
– Чай, кофе, прохладительные напитки? – вырвала ее из осеннего контекста стюардесса.
«Раз крепче ничего нет… тогда лучше чай», – ответила Анна в широкой улыбке девушке.
Рим. Пьяцца делла Република
Я прибыла из Парижа на поезде. Борис встретил меня на вокзале Термини. Мы тепло обнялись. Вокзал не только место расставаний, но и встреч, однако холодок от первых дает о себе знать, поэтому я вжалась в Бориса всем своим телом.
– Замерзла, что ли? Так приятно впилась в меня, будто приехала из зимы. Холодный вагон?
– Нет, вокзал.
– Извини, не успел нагреть. Но снаружи – лето, пошли, – взял он меня в охапку и скоро мы оказались на улице. – Отчего такая суета, будто перед Новым годом?
– Все ждут чудес.
– Но ведь взрослые же люди.
– Взрослым чудеса нужны даже больше, чем детям, потому что после тридцати без чуда – никуда.
– Я прямо чувствую, что без чуда мне уже никуда, – приобнял Борис Анну.
– Сколько автобусов!
– Пятьсот.
– Ты уверен?
– Площадь Пятисот, она так и называется, в честь пятисот итальянских солдат.
– Которые истекли здесь кровью от эфиопских шотелов и гураде где-то в конце девятнадцатого века.
– Я вижу, ты тоже в теме? Любишь оружие?
– Историю, – соврала Анна, неравнодушная к оружию. Каждый раз, оказываясь здесь, я слышу звон металла и вижу реки крови. Я прямо представляю, как все это было.
– Как?
– Жарко, пыльно, больно и грязно. Но благо водопровод уже был изобретен. Он смывал самые трагичные факты из истории Римской империи, словно для этого и был придуман.
– Интересно, я как-то не задумывался над этим, но что-то в этом есть. Термы Диоклетиана, – указал Борис на массивное здание темно-кремового цвета. – Здесь воины отмывались от кровавых разборок, – сыронизировал он.
– Вот почему такой цвет, теплый, хочется прямо потрогать. Что за камень?
– Кирпич, – чуть замешкавшись, ответил Борис.
– Кирпич? Есть такой камень? – улыбнулась Анна. – Хотела бы дома такие обои.
– Если только в погребе, – покачал головой Борис.
– В винном?
– И в невинном тоже. Хотя погреба все виновны. Хочешь перекусить? – посмотрел в мои глаза Борис. – Я хотел сказать – выпить.
– Хочу, но, может, прогуляемся немного? Расскажешь мне что-нибудь. Ты же местный.
– Я боюсь, что ты все знаешь.
– Не бойся, это случайность.
– Пьяцца делла Република, – по-итальянски озвучил он.
– Красноречиво, как эти симпатичные домики. И фонтан посередине, чтобы охладить пыл.
– Пыль, – улыбнулся Борис. – Искупнемся?
– Может, потерпим до Треви? – поцеловала я Бориса в щеку. – Здесь же русалки.
– Я вижу, ты скучала.
– Нет, работала… Ты бы какую выбрал? – предложила я свой вариант «а ты скучал»?
– Может, ту, что верхо́м? – ответил, что «скучал, не то слово», Борис.
– Ну да, верхо́м будет быстрее. Но сегодня мне бы хотелось растянуть удовольствие, – улыбнулась Анна. Именно эта довольная улыбка ярче слов показала, что имела в виду девушка.
– Фонтан наяд, – комментировал Борис. Та, что с лебедем, – озерная, вторая – речная с каким-то сомом, третья – верхом на лошади, океанская, четвертая – русалка артезианская, с драконом.
– А как мужчину зовут? – внимательно слушала его Анна.
– Морской Главк.
– Держит всех, – рассмеялась Анна. Настроение ее поднялось в небо так же высоко, как струя фонтана, разбрызгивая улыбки во все стороны. Она любила этот город, этот воздух, которого здесь было в разы больше, чем в других империях. Рим для нее служил той самой кислородной подушкой, которая была ей необходима, чтобы привести себя в чувство после очередного дела. Было не важно, куда идти, красиво – везде, поэтому она даже не спрашивала, а только повиновалась своему гиду.
…Улочки становились у́же, они всматривались в нас все пристальнее, образами мадонн и младенцев. Стоило мне отвлечься на очередное блюдо с архитектурой, как я потеряла из виду Бориса. Впереди никого, только оперный театр. Серые квадратные колонны – я знала, что вот-вот он выскочит на меня из-за одной. Потом будут объятия, долгий поцелуй. Как легко было просчитать мужскую неожиданность. Но нет, Боря оказался тоньше женской логики, вот уже последняя колонна – и никого. Скоро я увидела его сидящим на ступенях храма. Он весело смотрел на меня:
– Базилика ди Санта-Мария-Маджоре.
– Это предложение? – рассмеялась я, присаживаясь рядом.
– Да, выходи за меня, – протянул он мне коробочку.
– Нет, мы так не договаривались. Ты не обижайся, но с тобой я пока могу выйти только из себя. Мне это нравится, но есть еще и другие дела.
– Шучу.
– Нет, все равно спасибо. Не каждый день девушке делают предложение. А что в коробочке?
– Открой.
Я взяла коробочку и открыла, там лежала конфета «Бачи».
– Слава богу, – вздохнула я. – А то я уже начала придумывать, что делать с кольцом.
– Ну, ты уже отказалась.
– При виде кольца – это совсем другое дело. Это гораздо сложнее, – взяла я конфету и вернула коробочку Борису. – Сердце начинает подсказывать громко, облака останавливаются. В общем, тебе не понять, пойдем дальше, – спрятала я конфету в рот и стала за руки поднимать Бориса.
