Подавив нежелательную нервозность — ведь за эту бесконечную ночь ей удалось убедить себя не бояться! — Клео встала и расправила узкие плечи. Она долго боролась с проблемой, которую Фентон взвалил на нее, и решение представлялось ей теперь единственно возможным — она перебрала множество иных вариантов. Поэтому давать волю страхам она не могла.
Этот мужчина всегда умел сказать «нет». До сегодняшнего дня он говорил «нет» сделкам. Но прежде тщательно обдумывал каждую деталь, взвешивал все «за» и «против». Не может быть, чтобы он сразу отверг ее деловое предложение.
Клео глубоко вздохнула и, легко постучав в дверь его кабинета, вошла. Лицо холодно и серьезно, сердце работает ровно. Школа напускного бесстрастия была нелегкой. Ее встретила яркая лазурь его глаз и тонкая улыбка вежливого удовольствия, которой он ответил на ее короткое приветствие. И, не давая ему перейти к изложению планов на день или погрузиться в бумаги, которые он уже успел извлечь из своего черного кожаного кейса, Клео коротко вздохнула и произнесла:
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мучительный миг ожидания тянулся бесконечно долго, и Клео уже решила, что Джуд не раздумывая откажет ей. Он словно окаменел; и вдруг едва заметная улыбка скользнула по его губам и исчезла, словно ее и не было вовсе, словно Клео почудилось.
Время шло, Джуд не говорил ни слова, и ее сковало новое опасение: что, если он намерен и дальше молчать? Что, если он, как подобает джентльмену, не обратит внимания на сказанное ею? Что, если сочтет ее дерзкое предложение досадным помрачением ума и вежливо притворится, что слова не были произнесены?
Что ж, мрачно подумала она, в этом случае ей придется их повторить. Вопреки ожиданиям она почувствовала, как ладони ее увлажнились, а губы пересохли, и она медленно провела по ним кончиком языка. Словно угадав ее состояние, Джуд указал ей на стул, сопроводив жест легким кивком головы. Клео поспешила сесть, потому что еще немного, и ноги отказались бы ее держать.
Ее огромные, в пол-лица, глаза умоляли его ответить, хотя бы сказать, что он подумает. Только его согласие могло решить ее нелепую проблему, и оно было необходимо ей. Необходимо, чтобы отвести от дяди удар.
И вдруг Клео осознала в себе новое, смутное, невесть откуда вкравшееся, неизъяснимое чувство, что его ответ был важен для нее не только изза дяди. Клео не понимала, что с ней происходит, но разобраться в себе было необходимо: от нового ощущения кружилась голова, перехватывало дыхание.
— И что же… — произнес он наконец, и его голос привел ее в чувство. Обрамленные темными густыми ресницами глаза не отпускали ее взгляда.
Она совсем потерялась; неожиданно мягкий голос, неопределенность ответа словно испытывали ее. Дымчатые глаза снова расширились, на бледном лице проступила легкая краска.
— Что же? — не поняв, машинально повторила она. Пересохшие губы не повиновались.
— И что же за неожиданная потребность? — пояснил он. — Мы работаем вместе двенадцать месяцев и, согласен, вполне ладим друг с другом, но до сих пор я не замечал в вас ни малейшего признака безумной страсти. Кроме того, — продолжал его ровный, изысканно-любезный голос, — вы не производите впечатления женщины, любой ценой стремящейся к замужеству.
Здесь он ошибался, к замужеству она стремилась, но ее причины были иными, нежели он предполагал. Брак не был для нее самоцелью. Она научилась довольствоваться внутренней жизнью и никогда не искала эмоциональной поддержки со стороны. Однако единственным решением ее проблемы был брак с человеком, явно заслуживающим одобрения ее опекунов, и им был Джуд Мескал.
Но теперь он хотя бы требовал от нее разумных обоснований предложения, не поддающегося на первый взгляд никакому логическому объяснению. Это было ей по силам. Еще мгновение назад она чувствовала, что теряет ясность ума, допустив смутную мысль, что союз с этим мужчиной был важен и в совершенно ином, неожиданном смысле.
Всему виной ее нынешнее состояние душевного смятения, твердо уверила она себя. Она не ожидала, что будет так сильно волноваться. Она вздохнула свободнее, чувствуя, как напряжение отпускает ее застывшие мышцы. Недвусмысленная логика фактов была ее родной стихией, и Клео была готова эти факты изложить — разумеется, лишь самые необходимые.
Она легко опустила руки на колени и взглянула на Джуда холодно и откровенно.
— Завещание моего отца содержит условие, согласно которому я вступаю в права наследства через год, а мне требуется крупная сумма. Если же я выйду замуж до этого срока, при условии что мой брак будет одобрен дядей и тетей, деньги автоматически перейдут ко мне. Против брака с вами они бы не стали возражать, и, если бы мы поженились в течение, допустим, трех недель, я бы смогла получить наследство и воспользоваться необходимой суммой. Она не велика, если рассматривать ее как часть наследства, — поспешно прибавила Клео, предупреждая его возможные опасения, что она истратит все деньги, а после потребует содержать ее в роскоши. — Мое наследство называют «миллионами Слейдов».
Джуд кивнул, давая понять, что это ему известно; он и не мог не знать того, о чем в кругах Сити знали все. Итак, она привела свои основания, изложила их в краткой и ясной форме. И была уничтожена его усмешкой.
Неправдоподобно синие глаза Джуда смеялись, и Клео почувствовала, что заливается краской. Просить его жениться на ней было само по себе унизительно, а он еще усугубил ее состояние, обратив все в шутку.
— А не проще будет занять эти деньги? — Веселые искорки в его глазах поиграли и угасли, и взгляд приобрел привычную умную холодность и отстраненность. — Не слишком ли сильнодействующее средство вы избрали? Вы могли бы обратиться к опекунам, в чьем ведении находится имущество вашего покойного отца. Подумайте об этом.
Он слегка пожал плечами и сухо добавил:
— Я мог бы одолжить вам необходимую сумму. Вы вполне кредитоспособны.
Он сел у противоположного края своего огромного стола и устремил на нее взгляд сощуренных глаз поверх сплетенных пальцев.
— Сколько? И для каких целей?
Но Клео решительно покачала головой, так, что серебристые блестящие волны волос закрыли ей лицо.
— Я бы предпочла не занимать.
Она не желала никого посвящать в свою тайну, а каждый, кто сможет одолжить столь крупную сумму, потребует от нее отчета! В ее глазах застыла невысказанная мольба, и Джуд тихо спросил:
— Вы в беде?
И снова резкий отрицательный жест. Да, у нее неприятности, но это ее личное дело, и она сама будет выпутываться, не посвящая никого в отвратительные подробности. Она совершила ошибку, серьезную ошибку, позволив себе поддаться поверхностному обаянию Роберта Фентона. Она получила хороший урок и теперь должна дорого за него платить. Ей вдруг стало невыносимо выглядеть жалкой просительницей в глазах человека, не знавшего в жизни иных трудностей, кроме тех, что связаны с его работой.
