– Прекрасно, а, синьорина?
Гондольер с гордостью посмотрел на собор Сан-Марко, затемперевел взгляд на девушку. Сирина молча кивнула. Как странно вернуться послестольких лет отсутствия и увидеть, что ничто не изменилось. Весь мир оказалсяперевернутым вверх дном, но война не коснулась Венеции. Бомбы падалипоблизости, но по какой-то счастливой случайности сама Венеция не пострадала.Гондола проплыла под мостом ди Палья, затем под мостом ди Соспири и мостомВздохов, а потом свернула в сеть более мелких каналов, минуя менее известныедворцы и старинные статуи, венчающие величественные фасады. Повсюду виднелиськрасивые здания и площади, привлекавшие в Венецию людей на протяжении тысячилет.
Однако Сирина уже не восхищалась творениями архитектуры. Стого момента как они свернули в сеть маленьких каналов, лицо ее сделалосьнапряженным, брови нахмурились при виде знакомых берегов, проплывавших мимо.Гондола приближалась к концу пути, и теперь до ответа на мучившие Сиринувопросы осталось совсем немного.
Гондольер повернулся к девушке, желая уточнить адрес, но,заметив выражение ее лица, удержался от вопроса. Он все понял. Уже многие воттак же возвращались домой. Главным образом солдаты. Некоторые возвращалисьпосле плена, разыскивая своих матерей, возлюбленных, жен. Ему хотелось узнать,кого надеется отыскать эта юная красавица и где она была. Но кого бы девушка ниискала, ему хотелось, чтобы она нашла. До родного дворца осталось всего несколькосотен футов, Сирина уже видела его. Она видела шторы на окнах, ставни нанекоторых из них, узкий канал, ведущий к каменным ступеням, поднимающимся кжелезной площадке причала. Когда гондола приблизилась к зданию, Сирина встала.
– Хотите, я позвоню?
На дверях висел большой старомодный колокольчик и молоток,но Сирина поспешно покачала головой. Гондольер подал руку и помог ей сойти напричал. Она взглянула на темные окна, пытаясь отгадать, какую историю ониприготовили для нее.
Сирина решительно и резко дернула цепь колокольчика, закрылаглаза и стала ждать, вспоминая о прошлом, когда вот так же ее рука касаласьэтого колокольчика… ждала, считая мгновения, пока появится одно из знакомыхлиц, за ним ее бабушка, улыбающаяся, жаждущая обнять свою Сирину, поднятьсявместе с ней по ступенькам в главную залу, стены которой увешаны коврами,картинами… Маленькие миниатюрные бронзовые фигурки лошадей Сан-Марко, стоящиена верхней площадке лестницы…
Но на этот раз ответом была тишина, нарушаемая лишь плескомводы у причала. Сирина поняла: ответа не будет.
– Никого нет, синьорина? – поинтересовалсягондольер. Вопрос был совершенно напрасным. Нет, разумеется, никого не былодома, дворец пустовал уже несколько лет. На мгновение взгляд Сирины остановилсяна дверном молотке: может, испробовать и его, чтобы вызвать кого-нибудь изглубин здания, заставить их распахнуть двери, заставить часы идти назад?..
– Эй!.. Эй! – раздался вдруг раздраженный окриксзади. Повернувшись, Сирина увидела торговца зеленью, проплывавшего на лодкемимо и с подозрением смотревшего на нее.
– Разве не видно, что никого нет?
– Вы не знаете, где хозяева? – спросила Сирина,вновь испытывая наслаждение от звука родной речи. Казалось, она никогда неуезжала отсюда. Словно и не было четырех лет, проведенных в Америке.
Торговец зеленью пожал плечами:
– Кто знает? – Затем философски добавил: – Война…множество людей сменили местожительство.
– Вы не знаете, что стало с женщиной, которая жила вэтом доме?
В голосе девушки послышалось отчаяние. Гондольер внимательнопосмотрел ей в лицо.
– Дом продан, синьорина, – неожиданно сказалпочтальон, медленно проплывавший мимо.
– Кому? Когда? – с трудом выговорила Сирина.Продан? Дом продан? Она предположить такого не могла. Но почему бабушка решилапродать дом? Осталась без денег? Подобная мысль никогда прежде не приходилаСирине в голову.
– Дом продали еще в прошлом году, когда шла война. Егокупил кто-то из Милана. Новые хозяева сказали, что, когда война закончится, ониотойдут отдел и переедут в Венецию… Отремонтируют дом… – Почтальон пожалплечами.
– Отремонтируют дом?.. – растерянно переспросилаСирина.
Что, черт подери, он имел в виду? Что они имели в виду?Отремонтировать бронзу? Бесценные антикварные мраморные полы? Безупречные сады,разбитые за домом? Что они собирались отремонтировать?
Почтальон приблизил гондолу к причалу и взглянул ей в лицо.
– Она была вашей знакомой… та старая дама?
Сирина кивнула, не желая больше ничего добавлять.
– Знаете, она умерла. Два года назад. Весной… –печально проговорил почтальон, не отрывая взгляда от прекрасного лица девушки.
– От чего?
Сирина почувствовала внезапную слабость. Ей показалось, чтоона теряет сознание. Надежды ее оказались напрасны… Бабушки больше нет.
– Знаете, ведь она была очень старой, синьорина. Ейбыло почти девяносто.
Сирина рассеянно покачала головой и тихо проговорила:
– Нет, весной ей исполнилось восемьдесят.
– А… – Почтальон сочувственно смотрел наСирину. – Из Рима приезжал ее сын, но он пробыл всего два дня. Все вещи,как я узнал позже, он отослал в Рим. Всё, все ее вещи. И почти сразу жевыставил дом на продажу. Однако прошел почти год прежде чем его купили.
«Итак, опять Серджио, – подумала Сирина, стоя передродным домом, – Серджио… Он все отослал в Рим».
– А ее письма? – Голос Сирины прозвучалраздраженно, боль утраты была нестерпима. – Куда попадали отправляемые ейписьма? Их тоже переправляли ему?
Почтальон кивнул:
– Кроме писем, адресованных слугам. Их он приказалотсылать обратно.
Значит, Серджио получил все ее письма. Почему же он ейничего не сообщил? Почему никто ничего не написал ей? Больше двух лет онасходила с ума, ждала, надеялась, мучаясь вопросами, и никто не мог ей ответить.Этот мерзавец Серджио должен был написать ей!
– Синьорина? – Почтальон и гондольер ждали. –С вами все в порядке?
Сирина едва заметно кивнула:
– Да… Спасибо… Я только…
Она попыталась объяснить, но не выдержала и разрыдалась.Мужчины сочувственно вздохнули.
– Прошу прощения, синьорина.
Сирина молча кивнула. Почтальон двинулся дальше. Осталсяодин гондольер.
Бросив прощальный взгляд на ворота, девушка в последний разприкоснулась пальцами к колокольчику, словно дотрагиваясь до частицы своегоосязаемого прошлого. Затем повернулась и медленно подошла к гондоле, чувствуясебя так, словно какая-то очень важная часть ее души умерла. Итак, Серджионаконец получил то, чего так страстно хотел, – титул. Сирина ненавиделаего. Ей хотелось, чтобы этот титул принес ему несчастье, чтобы Серджио умер болееужасной смертью, чем ее отец, чтобы…
