Проклятие, у него раскалывалась голова, а она продолжает говорить загадками. Джек сделал шаг вперед, но тут же покачнулся, затем сделал второй шаг и поспешил схватиться за столбик кровати.
Фиона перевела взгляд своих зеленых глаз с его лица на дверь. Ее глаза прикрывали длинные черные ресницы. У нее всегда были очень интригующие глаза – большие и слегка раскосые, красоту и загадочность которых подчеркивал удивительный разлет бровей. Они казались экзотическими, эти дерзкие брови и обольстительные глаза, на лице, которое во всех других отношениях было бы ангельским.
– Фиона, почему я здесь нахожусь?
Легкая неуверенность отразилась на ее лице.
– Ты… разве ты не помнишь?
– Не помню что? Я возвращался верхом домой и… – Обрывки воспоминаний набегали беспорядочной толпой. Он покинул дом Лусинды, потому что вернулся ее муж.
Поехал лесом. Внезапно разразился дождь. Откуда-то долетел запах сирени. Темнота, затем церковь, отец Маккенни говорит Джеку, что… – Он еще крепче сжал столбик кровати. – Мы повенчаны?
Она слегка побледнела, но отрицать не стала.
Черт побери, стало быть, это был никакой не сон! Комната наклонилась, и Джек снова покачнулся. Фиона дернулась вперед, но он отмахнулся от нее и опустился на край кровати.
– Не прикасайся ко мне, ведьма!
Последнее слово повисло между ними. Глаза у Фионы вспыхнули, она поджала губы.
– Я не ведьма.
– У меня другие сведения, – проворчал Джек.
– Если ты имеешь в виду проклятие Маклейнов, то да, я способна кое-что сделать. – Она неопределенно махнула рукой.
– Ты можешь вызвать дождь. – Он фыркнул. – Зато не можешь остановить его.
Ее щеки слегка порозовели.
Ну и дела! Его поймали и заставили жениться на женщине, которая благодаря проклятию способна призвать облака и заставить их пролиться дождем; проклятию, которому подверглись все члены ее семьи.
– Это не имеет никакого отношения к тому, почему ты здесь. Мы женаты.
Женаты! Эта мысль не укладывалась в его раскалывавшейся от боли голове.
– Ты меня обманула, поэтому наш брак нас ни к чему не обязывает.
Видя, что им овладевает гнев, она успокаивающе подняла руку:
– Пожалуйста, Джек, пойми. Я лишь сделала то, что должна была сделать. У меня не было выбора.
Он встал и сделал шаг к ней.
– У тебя не было выбора? Разве не ты затащила меня в бессознательном состоянии к алтарю? – Она похитила его свободу. Именно она, и никто иной.
Фиона отступила на шаг, уперлась спиной в стену.
– Джек, я по-настоящему сожалею. Но я лишь сделала то, что должна была сделать.
– Должна была? Что же произошло? Из-за чего ты вдруг почувствовала такую необходимость?
– Я должна была положить конец вражде. Наши семьи могут уничтожить друг друга.
– Ты с ума сошла? Этот аргумент так же стар, как окружающие горы.
– Все изменилось. – Глаза ее вспыхнули. – Джек, ты ведь знаешь о Каллуме?
– О твоем брате? – после паузы спросил Джек.
– Да. Он был моим младшим братом. – Голос ее пресекся, губы задрожали.
Джек растерялся.
– И что? Что случилось, Фиона?
– Неделю назад в таверне произошла драка. Твой единоутробный брат Эрик набросился на Каллума. Каллум погиб. Ты, конечно, знаешь… – Она замолчала, не имея сил продолжать.
– Последний раз я видел членов своей семьи пять лет назад на похоронах дедушки. – Они тоже не испытали большого счастья от встречи с ним, узнав, что его дед оставил все свое состояние Джеку. – После я не видел ни Эрика, ни кого-либо другого.
– Эрик и Каллум столкнулись в таверне, поспорили. Они начали драться, и Каллум погиб.
Джек нахмурился, не в силах отвести взгляд от ее глаз, в которых блеснули слезы.
– Члены твоей семьи говорят, что это простая случайность. Однако мои братья не хотят в это верить.
Твердость в ее голосе подсказала ему, что не только ее братья считают Эрика виновным в смерти Каллума.
Джек был младшим в семье. К тому моменту, когда ему исполнилось пятнадцать лет, его отношения с отцом достигли своего пика, после кулачных стычек с кровью и синяками они уже не могли жить вместе под одной крышей.
Таким образом, в нежном пятнадцатилетнем возрасте Джек упаковал вещи, приторочил их на спину своей любимой лошади и покинул Англию. Он редко наведывался домой. Здесь его никто не ждал, и он привык к одиночеству. Со временем он еще больше это ценил.
– Это не имеет ко мне никакого отношения, – мрачно буркнул Джек.
Фиона побледнела, поджав губы.
– Каллум мертв. Ты понимаешь это?
– Разговаривай с Эриком, – грубо оборвал ее Джек. – Это не имеет ко мне никакого отношения.
Она схватила его за руку и крепко сжала.
– Кто-то убил моего брата!
Джек довольно долго смотрел на нее, отметив про себя напряженность ее рта, усталость в глазах. Она измучилась. Когда он это осознал, то ощутил какой-то толчок, какое-то слабое неясное чувство… беспокойства? Сожаления?
Джек освободил свою руку.
– Ты заполучила не того Кинкейда. Тебе следовало бы ловить Эрика или Ангуса.
Фиона сверкнула на него глазами.
– Как ты можешь так говорить?
– Я не отождествляю себя со своей семьей, а они меня с ними. Почему я должен начинать это делать сейчас? – Он до сих пор помнил день, когда покинул дом. Кипя гневом и испытывая чувство ущемленной гордости, он надеялся, что кто-нибудь из них – будь то мать, отец или даже один из его братьев – попросит его остаться. Однако они испытали явное облегчение. Последующие месяцы, в течение которых между ними не было никаких связей, окончательно закрепили этот факт: его семья не проявляет к нему ни малейшего интереса.
Джек решил, что ему тоже нет никакого дела до семьи. У него был приличный доход, который обеспечил ему брат матери, и он снимал комнаты в фешенебельной части города. Он легко вошел в рассеянную светскую жизнь, играл в азартные игры, волочился за женщинами, много пил и научился ценить только одно – собственную свободу.
К девятнадцати годам Джек успел приобрести репутацию закоренелого распутника и неисправимого картежника. Еще он был известен как человек, которому дьявольски везло. Судьба улыбалась ему и в сердечных делах. Так было до двадцати двух лет, когда он встретил Фиону Маклейн. Однако и здесь он снова выкрутился.
– Я не стану влезать в это дело, Маклейн. Найди себе другого.
Фиона вскинула подбородок, глаза ее сверкнули.
