Веки Тамаранда дрогнули, и открылись пустые блестящие янтарные глаза. Дракон с усилием поднялся, а затем почтительно склонил голову.
– Ваше великолепие…
– Мне нужно, чтобы ты сменил меня на некоторое время, – сказал Ларет. – Я… безумие было… – Он понял, что не должен и не хочет объяснять то постыдное желание, что непрошено прокралось в его разум. – Просто смени меня.
Тамаранд взглянул на короля:
– Вы в порядке?
Учитывая все обстоятельства, вопрос лорда не должен был рассердить Ларета, и все-таки рассердил. Даже заставил согреть его горло огнем. Клубы дыма вылетели из глотки и ноздрей, прежде чем дракон сумел совладать с эмоциями.
– Со мной все замечательно. Это просто… ты знаешь что. Именно поэтому мы сменяем друг друга на страже. Потому что любому из нас опасно бодрствовать слишком долго.
– Разумеется.
– Наложи на меня заклятие и…
Ларет услышал звук хлопающих крыльев и, воззрившись в небо, увидел спускающегося вниз Ажака. Член воинского братства серебряных, называемого Когти Правосудия, Ажак был одним из немногих металлических драконов, которым Ларет даровал дозволение бодрствовать и следить за происходящим.
Ларету следовало бы поприветствовать Ажака со всей пышностью, приличествующей их почетному статусу, но ему слишком не терпелось услышать, что хочет сообщить щитовой дракон, как часто называли серебряных. Не успели когти Ажака коснуться земли, как король вскричал:
– Выкладывай свои новости. Ты нашел Карасендриэт или кого-нибудь еще из этих негодяев?
От серебряного дракона пахло дождем, как это часто с ними бывает, широкие серебристые пластины головы отражали солнце. Ажак сложил крылья и склонил голову.
– Нет, ваше великолепие. Бешенство погрузило Север в безумие. Налеты наших несчастных сородичей опустошают землю. Зентарим и другие интриганы из дурных людей пытаются обернуть хаос к своей выгоде. Достаточно сказать, что среди всего этого ужаса и неразберихи трудно отыскать след.
Ларет оскалил клыки, демонстрируя разочарование.
– Тогда зачем ты вернулся, – спросил он, – если не похвастаться успехами?
Ажак уныло склонил клиновидную голову с пышным жабо.
– Пришлось. Бешенство уже запустило в меня свои когти. Мне нужно поспать. Может, это и к лучшему. Когда я летал на север, то увидел кое-что, о чем тебе следует знать. Твари Ваасы прорвались через укрепления перевала Гелиотропа. Они заполоняют Дамару.
– Не может быть, – бросил Ларет. – Им никогда не взять Врата, если, конечно, их не повел бы король-колдун, а Зенгай мертв.
– Понятия не имею, как им это удалось, – ответил Ажак, – но удалось, а Дамара уже и так была в отчаянном положении из-за налетов драконов. Не знаю, как люди смогут справиться еще и с ордами орков.
– Жаль, – отозвался Ларет, – но в данный момент мы ничем не можем им помочь.
– Со всем почтением, ваше великолепие, – возразил Ажак, – мне кажется, что мы могли бы. Наверняка спящие здесь драконы смогут сопротивляться безумию день-другой после того, как проснутся. Этого времени хватит, чтобы прогнать гоблинов обратно.
– Нет, – резко бросил Ларет. – Слишком рискованно. Будем придерживаться нашего плана.
– Планы порой надо менять в соответствии с меняющимися обстоятельствами, – парировал Ажак. Огонь полыхнул в горле Ларета, согревая пасть.
– Крылья предков, – прорычал он, – как я раньше не заметил? Вы с Карасендриэт в свое время были друзьями.
Делано изобразив замешательство, Ажак моргнул похожими на озерца жидкого серебра глазами.
– Что? Нет… никогда.
– С того дня, как я послал тебя разобраться с ней, ты настигал ее дважды…
– Нет, только один раз!
– …и оба раза она «ускользала». Такое могло бы случиться, только если бы ты позволил ей сделать это! Ты ее сообщник, ты пытаешься подорвать мою власть изнутри!
Ларет взвился на дыбы, намереваясь изрыгнуть пламя. Понимая, что находится в нешуточной опасности, Ажак припал к земле и с треском распустил крылья, изготовившись к прыжку.
Тамаранд стремительно скользнул между двумя готовыми к схватке драконами. Ларет яростно дернулся, стараясь занять позицию, с которой он мог бы пустить в ход огненную струю, не задев своего некстати встрявшего глупца помощника. Ажак пытался сделать то же самое.
Широко раскинув крылья и перепрыгивая с камня на камень, чтобы максимально разделить своим телом короля и Коготь Правосудия, Тамаранд проревел:
– Ллимарк! Ллимарк! Ллимарк!
Как ни взбешен был Ларет, выкрикиваемое имя дошло, наконец, до его рассудка и король понял, что ошибся. Это Ллимарк, один из его собственных золотых подданных, был другом Карасендриэт. Именно Ллимарк, по велению своего повелителя, пытался заставить ее повиноваться в первый раз. Ажак, как и утверждал, настигал ее лишь однажды, позже.
Коготь не был лжецом и, видимо, не был и изменником. Ларет сложил крылья и принял спокойную позу. Ажак, увидев это, тоже расслабился. Только после этого Тамаранд осторожно отодвинулся в сторонку.
– Друг мой, – произнес Ларет, – мне искренне жаль.
– Вам не за что извиняться, – ответил Ажак, хотя и несколько натянуто, – Вас подталкивало безумие.
– Да, – отозвался Ларет, – и это показывает, насколько на самом деле близок к краю бездны каждый из нас. Вот почему мы не смеем лететь на помощь Дамаре.
Ажак состроил гримасу:
– Вероятно.
– Гарет Истребитель Драконов – великий вождь. Однажды он уже спас свой народ, и сделает это вновь, даже без нашей помощи. Теперь ложись и спи, пока кто-нибудь не разбудит тебя, когда подойдет твой черед стоять на страже.
Когда серебряный уснул, Ларет обернулся к Тамаранду.
– Спасибо тебе, – сказал король. – Ты спас меня от ужасной ошибки.
– Служить вам – великая честь для меня, – ответил Тамаранд. – Я особенно рад, что сумел предотвратить стычку. Не думал, что мое вмешательство вообще потребуется.
Ларет ощутил укол раздражения.
– О чем ты?
– Вы прекрасно знаете Ллимарка и провели бессчетное количество времени в размышлениях о Карасендриэт. И для вас ошибка в данном конкретном случае…
– Может означать, что бешенство завладело моим рассудком? И что настало время первому из моих лордов занять мое место? Ты именно на это намекаешь?
– Нет, ваше великолепие. Ни в коем случае.
– Наш народ избрал меня королем Справедливости, потому что я старейший среди вас, а значит, и сильнейший, не только телом, но разумом и духом. Я могу противостоять безумию лучше, чем кто-либо.
