Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
— Однако Оби обеспокоен, что вы, ребята, слишком беспечны, — добавила она. — Для вас это все еще игра.
— А чего Оби ждал от нас? — удивилась Хьюитт. — Что мы постоянно будем думать о десяти тысячах способов разбиться и сгореть?
— Катастрофа — вопрос не теоретический.
Эта спокойно произнесенная фраза мгновенно заставила их замолчать. После гибели «Челленджера» все до единого астронавты осознали: следующая катастрофа — не более чем вопрос времени. Люди, которые в буквальном смысле слова сидят верхом на ракетах, доверху заправленных топливом, чтобы рвануть вверх с тягой в две с половиной тонны, не могут беспечно относиться к опасностям своей профессии. И тем не менее они редко высказывались на тему смерти в космосе; разговор о смерти означал бы, что они допускают ее вероятность и признают: в списке экипажа следующего «Челленджера» могут стоять их имена.
Хейзел поняла, что ее слова угнетающе подействовали на экипаж. Заканчивать тренировку на такой ноте было бы неправильно, поэтому она пошла на попятную:
— Я говорю это только потому, что вы, ребята, — хорошая, цельная команда. Мне приходится стараться, чтобы выбить вас из колеи. До вашего запуска еще три месяца, а вы уже в приличной форме. Однако я все равно хочу ее улучшить.
— В общем, ребята, не задавайтесь, — резюмировал Патрик из-за своего пульта.
Боб Киттредж в притворном смирении склонил голову.
— Сейчас отправимся по домам и наденем вериги.
— Чрезмерная самоуверенность опасна, — сказала Хейзел.
Она поднялась из кресла и повернулась к Бобу. Киттредж, ветеран космических экспедиций, участник трех полетов на шаттле, превосходил ее ростом на полголовы и обладал осанкой уверенного в себе человека, характерной выправкой морского летчика, которым когда-то и был. Но Хейзел не робела ни перед Киттреджем, ни перед кем бы то ни было из астронавтов. Будь они хоть гениями науки с семью пядями во лбу, хоть военными героями, Хейзел печалилась только об одном, и печаль эта была чисто материнской: она мечтала, чтобы все вернулись на землю живыми.
— Ты очень хороший командир, Боб, — сказала она. — Настолько хороший, что тебе удалось внушить экипажу мысль, будто им все дается легко.
— Нет, они только делают вид, будто им все дается легко. Потому что они хороши во всем — даже в делании вида.
— Ну-ну, посмотрим. Комплексная тренировка назначена на вторник, на борту будут Холи и Хигучи. У нас за пазухой есть еще несколько фокусов.
Киттредж усмехнулся.
— Ладно, попробуйте убить нас. Но только чур не жульничать.
— Судьба редко играет по правилам, — серьезно ответила Хейзел. — Не надейтесь, что по ним буду играть я.
Эмма и Боб Киттредж сидели в баре «Ночной полет», потягивая пиво и анализируя прошедшую тренировку. Это был ритуал, который они соблюдали уже одиннадцать месяцев, с момента формирования команды, когда их четверка впервые стала экипажем, готовящимся к полету на шаттле под номером 162.
Каждый пятничный вечер они встречались в «Ночном полете», куда можно было попасть, проехав из Космического центра имени Джонсона по трассе НАСА-1, и разбирали ход тренировки. Обсуждали, что сделали правильно и что требовало исправления. Этот обычай был заведен Киттреджем, который лично подобрал каждого члена своей команды.
Хотя они проводили вместе более шестидесяти часов в неделю, казалось, Боб никогда не торопится домой. Поначалу Эмма считала, что причина тому — недавний развод Киттреджа: командир, расставшись с женой, жил теперь один и, наверное, всякий раз с ужасом думал о возвращении в пустой дом. Но узнав его лучше, Эмма поняла: эти встречи — просто способ продлить адреналиновый кайф, получаемый им от работы. Киттредж жил ради полета. Чтение невероятно скучных руководств по эксплуатации шаттла доставляло ему истинное удовольствие. В свободное время он старался не упустить возможности полетать на одном из Т-38,[3]принадлежащих НАСА. Он словно бы обижался на силу притяжения, которая приковывала его к земле.
Боб не понимал, почему остальные члены экипажа в конце дня стремятся домой; вот и в этот вечер ему было немного грустно оттого, что за столиком в «Ночном полете» сидят только они вдвоем. Джилл Хьюитт была на фортепьянном концерте своего племянника, а Энди Мерсер — дома, праздновал десятилетнюю годовщину семейной жизни. В назначенный час появились только Эмма и Киттредж, и, когда они закончили разбор последней тренировки, над их столиком повисло долгое молчание. Разговор на профессиональную тему иссяк, а больше говорить было не о чем.
— Завтра я лечу на Т-38 в Белые Пески, — сообщил Киттредж. — Хочешь со мной?
— Не могу. У меня встреча с адвокатом.
— Значит, между тобой и Джеком процесс все-таки пошел?
Она вздохнула.
— Даже набирает обороты. Джек привлек своего адвоката, я — своего. Этот развод как поезд, у которого сдали тормоза.
— Звучит так, словно ты уже передумала.
Эмма решительно отставила кружку с пивом.
— Ничего я не передумала.
— Тогда почему до сих пор носишь кольцо?
Она опустила взор и уставилась на свое золотое колечко. Поддавшись внезапному порыву, Эмма попыталась сдернуть его, но кольцо не сдвинулось с места. После семи лет ношения оно просто вросло в палец. Эмма чертыхнулась и дернула еще раз. На этот раз кольцо подалось и, немного ободрав кожу, соскользнуло с пальца. Эмма положила колечко на стол.
— Вот. Теперь я свободная женщина.
Киттредж рассмеялся.
— Вы разводитесь дольше, чем я был женат. Что не можете поделить?
Неожиданно ощутив усталость, Эмма откинулась на спинку стула.
— Все. Признаюсь, я тоже была не слишком благоразумна. Несколько недель назад мы сели за стол и попытались составить список всего, что у нас есть. Что из этого я хочу оставить себе и что хочет он. Мы пообещали друг другу, что будем вести себя как цивилизованные люди. Два взрослых, нормальных человека. Но, не дойдя и до половины списка, мы успели объявить друг другу тотальную войну. Бескомпромиссную. — Эмма вздохнула. На самом деле они с Джеком всегда были такие. Одинаково упрямые и одинаково пылкие. Пылкие до бешенства. Мир или война, любовь или ссора, между ними всегда вспыхивала вольтова дуга. — Единственное, в чем мы пришли к обоюдному согласию, — подытожила она, — так это в том, что я оставляю себе кота.
— Повезло тебе.
Эмма посмотрела на Боба.
— Ты не жалеешь?
— О чем? О том, что развелся? Никогда.
Хотя ответ прозвучал совершенно определенно, Боб опустил взгляд, словно старался скрыть правду, которую знали оба: он до сих пор мучился, что разошелся с женой. Даже человек, бесстрашно садящийся верхом на тысячетонную бочку взрывчатки, именуемой ракетным топливом, мог страдать от обыкновенного одиночества.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
