— Я бы выяснил, если бы был заинтересован лично. — Он бросил на Силлу такой взгляд, чтоу нее мгновенно вспотели ладони. — А сейчас я просто делаю свою работу. Ревность и отвергнутая любовь — очень распространенные мотивы. Судя по тому, что вы рассказали, основная частьею угроз связана именно с сексом.
Прямота, возможно, и была одной из ведущих черт характера Силлы, однако сообщать детективу Флетчеру, что секса у нее в жизни нет, как-то не хотелось.
— В данный момент я ни с кем не связана, — ровным голосом произнесла она.
— Это хорошо. — Бойд нацарапал что-то в блокноте. — Мое личное мнение. К делу не относится.
— Слушайте, детектив…
— Да ладно вам, О'Роарки. Не заводитесь. Я же сказал, это мнение, а не предложение. Я на работе, и мне нужен список мужчин, с которыми у вас были близкие контакты за последние полгода. Продавец энциклопедий не считается.
— У меня нет никаких близких контактов. Ни с кем. — Она встала. Бойд заметил, что кулаки ее сжались. — И не было. И у меня нет никакого желания вступать в близкие контакты.
— Желание — оно, знаете, такая вещь… Оно может быть и односторонним.
«Похоже, в моем случае так и есть», — подумал Бойд.
Силла вдруг почувствовала, что смертельно устала. Стараясь успокоиться, она провела рукой по волосам и глубоко вздохнула.
— Любому ясно, что этот парень подсел на голос из радиоэфира. Он меня не знает. Скорее всего, он меня даже не видел ни разу. Я для него не более чем образ. — Она язвительно взглянула на Бойда. — Плод воображения. При нашей работе такое встречается сплошь и рядом. Я ему ничего не сделала.
— Да я и не говорил, что вы ему что-то сделали. — Сейчас он ее не поддразнивал. От сочувствия, прозвучавшего в его голосе, Силла едва не разрыдалась. Она несколько раз моргнула, пытаясь прогнать подступившие слезы. «Слишком много работаю», — мелькнуло у нее в голове. Слишком много нервов. Вообще много всего навалилось.
Она отвернулась от Бойда и постаралась взять себя в руки.
Сильная, подумал Бойд. Она очень сильная женщина. То, как она впилась ногтями в ладони, не давая себе расплакаться, отчего-то показалось ему очень сексуальным. Гораздо более сексуальным, чем эротичные вздохи или картинные позы.
И еще ему очень захотелось подойти к ней, сказать что-нибудь ласковое, утешающее, погладить по волосам. Но она же ему просто руку откусит. Причем моментально.
— Прошу вас, вспомните поподробнее о прошедших шести месяцах. Важно абсолютно все. Любая зацепка. Что могло послужить причиной этих звонков? — Его тон вновь стал профессионально отстраненным. — Мы ведь не можем записать в подозреваемые всех мужчин в Денвере и его окрестностях и всех их допросить.
— Я имею представление о работе полиции, — сказала она с какой-то непонятной горечью.
Бойд нахмурился. Что-то за этим явно стояло, но сейчас не время для выяснений.
— Если вы услышите голос, узнаете его?
— Да.
— Может быть, он вам хоть немного знаком?
— Нет. Абсолютно незнаком.
— Как вы думаете, мог звонивший изменить голос?
Силла поежилась. Было видно, что ей очень неприятно, но она владеет собой.
— Он… он говорил тихо и как-то нарочито… приглушенно, что ли. Похоже на шипение.
— Я бы хотел присутствовать в студии во время вашей следующей программы. Возражения есть?
— Куча. — Взгляд Силлы нельзя было назвать дружелюбным.
Бойд кивнул:
— Тогда я обращусь к вашему боссу.
С явным отвращением на лице Силла потянулась за сигаретами. Бойд вдруг накрыл ее руку своей широкой твердой ладонью и крепко сжал. Силла как завороженная уставилась на его загорелые пальцы. Сердце учащенно застучало.
— Силла. Просто позвольте нам делать нашу работу. Будет гораздо лучше, если мы возьмем ситуацию под контроль.
— Никто не вправе контролировать мою жизнь. — Она отдернула руку и сунула ее в карман.
— Только эту ее крошечную часть. — Он осторожно заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос. Силла не успела отстраниться. — Поезжайте домой и выспитесь хорошенько. Вы выглядите уставшей.
Силла заставила себя улыбнуться:
— Спасибо, ковбой. Мне уже лучше.
Несмотря на не слишком любезное поведение Силлы, Бойд терпеливо дождался, пока она закончит свою смену и передаст микрофон следующему диджею. Он даже проводил ее до машины, напомнил, чтобы она заблокировала дверь, и не ушел до тех пор, пока ее машина не скрылась из вида. Отъезжая, Силла поймала отражение Бойда в зеркале заднего вида. То, как он смотрел на нее сегодня, не на шутку взволновало Силлу. И собственная реакция беспокоила ее больше всего.
— Как раз то, что мне сейчас нужно. Ковбой-полицейский, — пробормотала она себе под нос.
Несколько минут спустя Алтея нашла Бойда на стоянке. В сумке у нее были записи, переданные Марком, и его показания. Она положила руку ему на плечо.
— Ну что, Флетчер? Что скажешь?
— Она умная, сильная, упрямая и колючая, как дикобраз. — Он сунул руки в карманы и покачался на носках. — Кажется, я влюблен.
Глава 2
Она здорово управляется, думал Бойд, попивая свой кофе без сахара и наблюдая за работой Силлы, с легкостью, которая достигается лишь опытом, она переключала нужные кнопки и движки на пульте, ставила песни, комментировала их, запускала рекламу. У нее было идеальное чувство времени и безупречный вкус. И изгрызенные ногти.
Комок нервов и враждебности. Нервозность она пыталась скрывать, а вот насчет враждебности не беспокоилась. За два часа, что они провели бок о бок в студии, Силла не обменялась с ним и парой слов. Учитывая, что комнатка была размером десять на десять футов, чувство неловкости ей было явно незнакомо.
Ну и ничего страшного. Будучи полицейским, Бойд привык находиться там, где его присутствие было нежеланно. И даже получал от этого какое-то извращенное удовольствие. Он тоже был упрямцем.
Бойд любил свою работу. Чужое раздражение, враждебность и агрессия на него не действовали. Секрет такой психологической устойчивости был прост. Он считал, что с отрицательными эмоциями справиться гораздо проще, чем с револьвером сорок пятого калибра. В жизни ему выдавалась возможность их сравнить.
Если бы ему сказали, что у него философский взгляд на жизнь, он, скорее всего, не согласился бы. И тем не менее Бойд всегда старался добраться до сути явлений или событий, раскладывая их на более простые составляющие. В самой основе лежали элементарные представления о правильном и неправильном. Или — хотя самому Бойду такие термины не очень нравились — о добре и зле.
У него хватало здравого смысла понимать, что преступления иногда остаются безнаказанными. Но он успокаивал себя тем, что это ненадолго. Бойд был терпелив. Время ожидания не имело значения — шесть часов или шесть месяцев. Рано или поздно преступник все равно получит свое. Он твердо знал, что хорошие парни в конце концов побеждают.
