Ее лицо разрумянилось от удовольствия. Все прошло просто великолепно. Да и чему, собственно говоря, удивляться? Ничего другого и быть не должно. Она и представить себе не могла, чтобы что-то прошло не так, как она запланировала. Не в ее характере отступать перед трудностями. У нее все дела шли так, как она того хотела. Именно поэтому она стала превосходным адвокатом. Конечно, нельзя недооценивать ее чисто женскую привлекательность, перед которой не могут устоять не только коллеги-мужчины, но и многие женщины. Перед ее красотой пасовали почти все сослуживцы и клиенты, но без твердого и властного характера ее красота превратилась бы в довольно слабый довесок ко всем другим ее достоинствам. Другими словами, она покоряла мужчин и наводила страх на женщин, которые пытались оказывать ей сопротивление.
Увидев, что в ее комнату неуклюже протиснулась Линдсей, Сидни нахмурилась, сделала последний мазок помадой по губам и повернулась ей навстречу:
— Ради всего святого, расправь плечи и отведи их немного назад! Погляди на себя! Ты же ходишь, как старый горбун! Слава Богу, что хоть цвет лица у тебя не такой ужасный, как был раньше!
Линдсей подняла руку, провела по щеке и снова опустила ее, не зная, что теперь делать со своими слишком длинными руками. Они ей казались чересчур большими и абсолютно бесполезными, как, впрочем, и ноги, которые ужасно ныли от тесной обуви.
— Ты очень красивая. Сидни. Твой муж попросил меня разыскать тебя и спросить, готова ли ты спуститься вниз. Мать считает, что пора приступать к свадебному пирогу.
— Леди Дженнифер может подождать, пока я приведу себя в порядок. Ей это будет полезно. Она и так уже слишком толстая. Этот свадебный пирог ей просто ни к чему.
Линдсей слегка замялась, испытывая некоторую неловкость от таких слов.
— Ты же знаешь, что мама не очень-то счастлива сейчас, — сказала она с легким упреком.
Сидни пожала плечами и осторожно поправила кружевные отвороты на рукавах свадебного платья.
— Если бы она вела себя нормально, то отец никогда бы не стал досаждать ей. Он как-то сказал мне, что занятия любовью с толстой коровой не соответствуют его представлению о счастливой жизни.
Линдсей вспыхнула и резко повернулась.
— Я скажу им, что ты скоро спустишься.
— Сделай одолжение. Да, вот еще что, Линдсей. Меня удивляет твой поросячий восторг в отношении князя. Это смешно и нелепо. Он сказал, что его это раздражает. Отец попросил меня поговорить с тобой об этом. Он считает, что твоя детская восторженность неуместна. Постарайся держать при себе все свои ахи и вздохи, договорились, дорогая?
Линдсей стремглав бросилась из спальни, не проронив ни слова.
— Сплошная ложь, и ты прекрасно знаешь это!
— А если нет, леди Дженнифер? — язвительно заметила Сидни, увидев на пороге мачеху. — И вообще, с каких это пор вы стали подслушивать чужие разговоры?
— У тебя нет никакого права унижать Линдсей, — твердо сказала Дженнифер, оставив без внимания ее вопрос. — Она хорошая девочка, добрая и скромная, а ты по-прежнему продолжаешь унижать и оскорблять ее. Почему? Потому что точно так же поступает и твой отец? Когда же ты начнешь думать своей собственной головой, Сидни? Или ты всегда будешь делать то, что делает твой чертов отец, не обращая внимания на последствия, на то, что ты причиняешь боль и страдания невинным людям? Конечно, ты всегда считала, что он непогрешим, что он прав во всем и всегда. Не знаю, но в этом конкретном случае он не прав. Его гложет злоба, а ты во всем копируешь его, словно ксерокс.
Сидни равнодушно пожала плечами.
— Вообще говоря, мне совершенно наплевать на нее. Она интересует меня ничуть не больше, чем моего отца, если хотите знать правду. Этот ребенок способен вызывать к себе только жалость, не более того. Кстати, Алессандро придерживается того же мнения. Что же до отца, то он вообще говорит, что она сорняк в его саду — большой, худосочный и гадкий. Ему очень неприятно видеть ее здесь, и, надеюсь, вы знаете, что он хочет отправить ее куда-нибудь подальше?
Дженнифер хотела отвесить ей пощечину, но сдержала себя. Это была наглая ложь. Она все врала насчет ее дочери. Ройс не посмеет сделать этого и никогда не выгонит Линдсей из дома. Его мать не позволит ему этого. Дженнифер крепко сжала пальцы в кулаки, чтобы падчерица не заметила легкую дрожь рук.
— Спускайся вниз, раздели этот чертов пирог и катись отсюда к чертовой матери! Я смогу пережить этот проклятый день только потому, что меня утешает одна-единственная мысль — скоро ты будешь жить на расстоянии восьми тысяч миль от нашего дома.
— А мой отец весь этот день живет с мыслью о том, что непременно приедет ко мне в Милан за восемь тысяч миль, чтобы навестить свою дочь.
Глава 2
Август, 1981. ИЗГНАНИЕ
— Нет, этого не может быть. Сидни говорила мне, что ты собираешься отправить Линдсей подальше от дома, но я не поверила ей тогда. Я никогда не верила ей ни на минуту и именно поэтому ничего не сказала тебе, но сейчас… — Дженнифер Фокс взмахнула толстым конвертом перед носом мужа. — Скажи мне, что это не так, Ройс, что это досадное недоразумение. Ведь это ошибка, не так ли?
— Вовсе нет, Дженнифер, это не ошибка. Это чистая правда. Наконец-то я отошлю ее из этого дома. Это что у тебя, регистрационные документы? Превосходно. А то я уже начал беспокоиться по поводу своего запроса и хотел было звонить миссис Энглторп, которая руководит этой школой, чтобы узнать, не утеряны ли ее документы.
— «Ее»! Черт бы тебя побрал, Ройс! У твоей дочери есть имя. Ее зовут Линдсей Гэйтс Фокс. Боже правый, ну когда же ты перестанешь наконец сравнивать ее со своей драгоценной Сидни? Что с того, что она не станет преуспевающим адвокатом или, да простит меня Господь, еще одним федеральным судьей вроде своего миленького папаши? Что с того, скажи мне, пожалуйста, что ей не суждено выйти замуж за какого-нибудь итальянского князя? Какое это имеет значение, твою мать?..
— Дженнифер, брань не украшает женщину твоего возраста и твоей комплекции. Хотя, если хорошенько подумать, это вполне подходит для женщины, которая пьет как сапожник. А если говорить серьезно, то я полагаю, скорее начнется термоядерная война, чем твоя дочь станет нужным и полезным членом общества. Этот чертовски негодный сорняк будет висеть на моей шее до самой смерти. Ну хорошо, если Сидни сказала тебе об этом, почему ты не спросила меня раньше?
— Я уже сказала, что не поверила ей. Я думала, что она врет. Она делает все возможное, чтобы досадить мне. Ты и сам прекрасно знаешь, что твоя Сидни, обожает портить настроение другим людям.
На это Ройс Фокс лишь плечами пожал:
— Вот видишь, оказалось, что она не всегда врет. А точнее сказать — никогда не врет. Что же касается того, куда именно я намерен отправить ее…
Ройс протянул руку и взял у Дженнифер пухлый конверт, а она в это время подошла к огромному окну, выходившему на залив Сан-Франциско. Утро был туманным, но к полудню туман должен рассеяться. Летом часто бывает туман по утрам, но потом он исчезает под палящим солнцем. Дженнифер старалась думать о посторонних вещах, чтобы хоть как-то нейтрализовать острый приступ гнева и ярости. Больше всего она ненавидела, когда у нее начинали дрожать руки. В такие моменты она чувствовала себя беспомощной, беззащитной и чертовски уязвимой. Он всегда брал верх над ней, всегда демонстрировал свою силу и выдержку. Надо держать себя в руках.
