была правильной. Сомнению ее подвергать глупо, нужны были люди, которые хотя бы могли рассчитать в штабе полка потребность в боеприпасах и снаряжении, необходимость обеспечения транспортом для их подвоза, логистику, так сказать. Малограмотной массе командиров из солдат и унтеров это было часто не под силу.
И сам Климент Ефремович никогда не выступал против использования офицеров старой армии, его друг Сталин тоже был только за это. Но они требовали принимать на службу и выдвигать людей только после тщательной проверки, не набивать армейские структуры предателями и приспособленцами. Но что можно было ждать в кадровой работе от человека, который даже на заседаниях РВС и Совнаркома внаглую читал французские романы? Этого «создателя Красной Армии» французская любовь интересовала гораздо больше, чем вся мировая революция.
В результате на высших армейских должностях оказались отборные негодяи, впрочем, как и в руководстве белогвардейских войск. И белые офицеры, и красные военспецы вышли из одной армии, они всё, что было гнусного в этой армии, принесли с собой. Только за РККА стояла большевистская политика и в ней была масса новых командных кадров, выходцев из низов, из деятелей партии, не зараженных сословным чванством и тупым карьеризмом. Именно это и определило победу в войне, а не мифические таланты примкнувшего к Советской власти офицерья. «Талантливость» там проявлялась почти на каждом шагу. Чего только стоит идея о переброске Первой Конной армии к польскому фронту по железной дороге и возня вокруг этого.
Когда началось сокращение РККА, то поднаторевшие в интриганстве и карьеризме бывшие офицеры без особых проблем выдавили из вооруженных сил большинство командиров, выходцев из низов, получивших опыт и первоначальное образование во время войны.
Но эта их победа была временной, на смену старым кадрам неизбежно должна была прийти молодежь, которая получила военной образование уже в советских училищах и Академиях.
Впрочем, ситуация с военными кадрами для страны не была в чем-то уникальной. В народном хозяйстве происходило тоже самое. Посмотрим, как Сталин на 18-м съезде точно охарактеризовал ситуацию с интеллигенцией. Он говорил о научной и промышленной интеллигенции естественно, но офицер в армии — это такой интеллигент, как и инженер на заводе, специалист и руководитель. Аналогия. Итак:
«В старое, дореволюционное время, в условия капитализма интеллигенция состояла прежде всего из людей имущих классов — дворян, промышленников, купцов, кулаков и т. п… Были в рядах интеллигенции также выходцы из мещан, мелких чиновников и даже из крестьян и рабочих, но они не играли и не могли играть там решающей роли. Интеллигенция в целом кормилась у имущих классов и обслуживала их… Наиболее влиятельная и квалифицированная часть старой интеллигенции уже в первые дни Октябрьской революции откололась от остальной массы интеллигенции, объявила войну советской власти и пошла в саботажники. Она понесла за это заслуженную кару, была разбита и рассеяна органами Советской власти. Впоследствии большинство уцелевших из них завербовалось врагами нашей страны во вредители, в шпионы, вычеркнув тем самым себя из рядов интеллигенции. Другая часть старой интеллигенции, менее квалифицированная, но более многочисленная, долго еще продолжала топтаться на месте, выжидая „лучших времен“, но потом, видимо, махнула рукой и решила пойти в службисты, решила ужиться с Советской властью.»
Замените слово «интеллигенция» на слово «офицеры» и получите наглядную картину о том, что творилось с кадрами в Красной Армии, когда после демобилизации, проведенной еще подчиненным Троцкому РВС, в ней осталась почти вся масса и насильно мобилизованных, и примкнувших потому что нужно было чем-то кормиться, и таких «наполеончиков», как Тухачевский, военспецов. Это наследство досталось М. В. Фрунзе и потом сменившему его К. Е. Ворошилову.
Если внимательно изучать процессы, которые происходили с интеллигенцией, например, в промышленности, то станут понятны причины репрессий в отношении старых технических кадров, все эти дела «Шахтинские» и «Промпартии». Но изучать их нужно именно с марксистских позиций, как состояние осколка класса в новом государстве. Состояние осколка, который подвергался и внутреннему разложению. и воздействию своих собратьев и хозяев, находящихся в эмиграции. Уверенности у оставшихся в СССР старых интеллигентов в том, что новое государство устоит, особенно на фоне НЭПа, не было. Индустриальные планы косное сознание старых специалистов воспринимало крайне критически, слишком непривычная для их сознания реальность разворачивалась на их зашоренных глазах. Отсюда и вредительство, как способ заслужить индульгенцию у прежних владельцев заводов, возвращение которых ожидалось. Кроме того, вредительство было еще и в отношении новых кадров, новой советской интеллигенции. Молодых технических работников старики всеми силами пытались затереть, скомпрометировать, они точно знали, что власть делает ставку именно на тех, кто вырос и выучился при этой власти, поэтому противодействовали новым кадрам. Но и это еще не всё. Стиль работы, привычки, отношение к рабочим… — оно у подавляющей массы дореволюционных спецов оставалось, если можно так выразиться, старорежимным. Лучше всего это характеризовать словом — барство. А барство очень заразно. И барством старые кадры заражали массу молодежи.
Как можно было со всем этим бороться? Только увольнять, ссылать, сажать и особенно зловредных — стрелять. Только репрессиями. Другого способа придумать было невозможно, содержать штат техников-комиссаров, чтобы можно было к каждому старому инженеру приставить по такому товарищу, государство было не в состоянии. Да и слишком жирно это было бы.
В армии происходило все почти тоже самое. Но с одним небольшим нюансом. Если промышленность и наука переживали период бурного роста, вводились в строй новые предприятия, открывались новые учебные заведения, везде была острая нехватка кадров, поэтому вопрос карьерного соперничества старой интеллигенции с новой стоял не так остро, то армейская среда переживала еще одну проблему. Численность армии вплоть до 1940 года была почти неизменной, порядка 800 тысяч. СССР не мог себе позволить вооруженные силы большей численности. Во-первых, из-за того, что это вызвало бы обвинения в милитаризме и в вынашивании агрессивных планов со стороны империалистического окружения, во-вторых, непомерные военные расходы существенно тормозили бы экономическое развитие.
Но страна готовилась к войне, никто в руководстве не строил иллюзий насчет дальнейшего мира, поэтому стране нужны были многочисленные кадры для мобилизационного резерва, нужны были кадры надежные, дети крестьян и рабочих в полководцах и военачальниках. Ради этого открывались многочисленные военные школы и училища. А в этих школах и училищах курсанты обучались на новой технике, новым принципам ведения боя. И они должны были заменить выпускников юнкерских училищ.
Думаете, что тот же Тухачевский не видел, что ему, полному профану в технике, обанкротившемуся на реальной войне, идут на смену молодые Жуков и Рокоссовский? Да, и Жуков и Рокоссовский тоже закончили только курсы.
