— Мы собирались заняться любовью в невесомости.
— Вот это да...
— Но Гордон решил все порвать и совсем от меня отгородился. Он ведет себя со мной, как учитель со старшеклассницей.
— Сара.
— Я любила его, Уэйд. Черт, я до сих пор его люблю. Мои чувства к Гордону абсолютно не похожи на все, что я чувствовала к Хауи. Хауи был славным парнем, но я не обожаю его. И никогда не обожала. Скажи, ты обожаешь Бет?
— Я никогда так об этом не думал. Наверное, да.
— В гробу я теперь видела этот полет.
— Сара, пожалуйста, не говори так. Ты не должна так говорить.
— Правда?
Это я во всем виноват. Я и только я. Мне надо было переодеться в гостинице.
— Сара, ради этого полета ты трудилась всю жизнь.
— Позволь тебя поправить: это все вокруг толкали меня к этому всю мою жизнь. Особенно папа.
— Ты не можешь просто так все бросить. В НАСА ведь нет дублеров. Это тебе не школьная постановка «Пока, птичка, пока».
— Да не волнуйся, полечу я. И, так уж и быть, сделаю свое дело. Но это — все, больше от меня не ждите. С таким же успехом я могла бы проводить диагностический тест на «ауди». Это всего лишь работа.
— Сара, можно я к тебе заеду? Могут они предоставить тебе свободный час? Можем мы просто поговорить?
— Уэйд, — вздохнула Сара, — я такого раньше не проходила.
— Так вот почему вчера ночью тебе моча в голову ударила? Прошу прощения за свой французский.
— Ну да. Иначе я не стала бы на нее орать. Она в этом меньше всего нуждается.
Хорошо. Значит, ее все еще волнуют чужие чувства.
Где-то на заднем плане прозвучал звонок.
— Мне пора, Уэйд.
— Когда можно перезвонить?
— Я сама тебе позвоню. Обещаю. У вас у кого-нибудь есть мобильник?
Уэйд дал ей номер Теда.
— Перезарядить эту чертову штуку не проще, чем разобраться в ближневосточной политике. Я позвоню вечерком. — Тут Уэйд вспомнил о Хауи. — Да, кстати, насчет Хауи. Это ваши два парня забрали его вчера?
— Да. Наверное. Все может быть. Вероятно, он готовит очередной сюрприз: пикник на морском берегу с печеными моллюсками, или совместный полет на воздушном шаре, или еще какой-нибудь маразм.
— Я люблю тебя, сестричка.
— Спасибо, Уэйд. Пока.
Щелк.
Черт.
Вышедший из магазина Брайан стоял рядом с Уэйдом в будке.
— Пошли разбудим маму с папой — пора ехать искать Пшш.
Брайан лоснился от цинковой мази; на голове у него была намотана тенниска, которую придерживала бейсболка с надписью «Майами Долфинз». Остальная часть его неясно-розового торса была прикрыта уцененными пляжными принадлежностями, купленными на деньги, пожертвованные Дженет. Он был похож на кучу обносков, не сгодившихся даже Армии спасения.
— Погоди, — сказал Уэйд.
Мысли бешено крутились у него в голове.
— Как Сара? — спросил Брайан.
— Хорошо. Хорошо. Отлично.
— Ты в порядке, Уэйд? -Да.
— Позвони этому немцу.
Точно. Хоть отвлекусь!
— Хорошая мысль. Позвоним-ка Флориану. Машины с ревом проносились мимо, в основном по главному бульвару туристического района Дайтоны-Бич. Это как в Рино — нет, в Лохлине — Лохлине на море.
Уэйд со звоном высыпал пригоршню четвертаков на телефонный аппарат и набрал номер Бэкингемской станции по контролю за сельскохозяйственными вредителями. И снова ему ответил полный неизбывной скуки женский голос с Багамов:
— Бэкингемский пост по контролю за сельскохозяйственными вредителями.
— Привет. Это Уэйд, я звоню Флориану по поводу письма от его... матушки. Мы говорили с вами вчера.
Этот факт, казалось, вызвал проблеск энтузиазма на Багамах.
— Сейчас я вас соединю. Минуточку.
Уэйд был рад, что ему удалось миновать привратника.
Пройдя через бесчисленное количество телефонных станций, спутников, оптических волокон и медных проводов, в трубке прорезался голос с язвительным немецким акцентом:
— Приффэт! Это юный Уэйд?
— Привет, Флориан.
— Ууф! Отшень рад. Какого черта такая букашка, comme toi[4], доставляет мою корреспонденцию?
— Ближе к делу, какого черта такой кусок евро-дерьма, как ты, обыскивает номера моих родственников?
— Поумерь свой пыл, Уэйд. Как ты мог заметить, я дождался, пока в номере никого не будет. Кого-нибудь покалечили? Нет. Что-то украли? Нет.
— Только потому, что ты не мог его найти.
— Зачем платить за вещь, которую я могу получить бесплатно?
— Ты, безнравственный ублюдок...
— Заткнись. Я не безнравственный, я всего лишь очень-очень богат, а поскольку я очень-очень богат, то и живу по своим правилам. Так устроен мир.
Держи себя в руках. Держи себя в руках.
— Поговори со мной, Уэйд, потому что я практически слышу голос твоего психотерапевта, который советует тебе быть сдержанней.
Вот дерьмо европейское. На него и времени жалко.
— Ты все молчишь, — продолжал Флориан, — так что я, видимо, угадал. Ты по какой программе лечишься — «Обуздание гнева»? Полагаю, там у вас все герои. Кстати, на Багамах по тебе соскучились. Тамтамы донесли мне, что ты окончил свои дни в Канзас-Сити. Извини, что я слишком много острю. Милый мальчик, тебе следовало бы позвонить мне или написать электронное письмо и сообщить о своих затруднениях. Я мог бы послать тебе бандероль с какой-нибудь культурной программой: билеты в местное кабаре, рисунки плачущих клоунов, принадлежащие знаменитому весельчаку мистеру Реду Скелтону.
— Заткнись, Флориан. Ты хочешь получить свое херово письмо или нет?
— Какой невежа!
— Ну и?
Флориан решил изменить ход беседы:
— Мне донесли, что в твоей ванной комнате в гостинице, Уэйд, нашли пузырек с диданозином. Малопохоже на общеукрепляющее средство.
Я забыл там свой диданозин. Черт, черт, черт.
— Твоя няня по-прежнему шлепает тебя перед сном?
— Какой ты негодник, Уэйд, всегда норовишь ударять побольнее. Так что насчет диданозина, хм?
— А тебе как кажется?
— Свинка? Круп? Тонзиллит?
— В остроумии тебе не откажешь, Флориан.
